День рождения Кобзаря, как всегда, пышно отмечавшийся госбюрократией возложением цветов к величественным монументам Тараса Григорьевича эпохи сталинского соцреализма, заставил меня задаться вопросом о месте Шевченко в официальной идеологии теперешней Украины. О такой ли Украине мечтал великий поэт, революционер-демократ?
Начну с идеологии. Человеку неискушенному, может показаться, что у нас, если отбросить этно-национальную атрибутику, нет никакой идеологии, но это не так. Она есть, и это идеология выгоды. Появилась эта идеология как ответ на возникновение Однополярного мира.
Биполярный мир был немыслим без альтернативности универсальных перспектив развития человечества. Проект Однополярного мира допускает только мелочную волю к выделению частных интересов и обособлению приватных владений. Проект этот подразумевает потребительское восприятие политических институтов и исторических сообществ.
Только Биполярному миру нужен был Шевченко-революционер, выступавший обличителем земной несправедливости, который подобно библейскому пророку взывал своим стихом к Божьей Правде!
Времена пророков, которые мечтали штурмовать небо и возводить новую землю, безвозвратно прошли. Именно по этой причине образ Кобзаря подвергается беспощадной деконструкции. И здесь постарались все, начиная от монархиста Олеся Бузины, с его скандальным опусом «Вурдалак Тарас Шевченко» до «патріотичних митців» вроде львовского рок музыканта Тараса Чубая.
Характерным является изображение Тараса Шевченко на обложке его популярного сингла The Mighty Dnieper (Реве та Стогне), здесь поэт представлен в образе Элвиса Пресли, одного из самых коммерчески успешных исполнителей популярной музыки XX века.
Любопытной является эстетика оформления обложки, она выполнена в стиле поп-арт, ширпотребного искусства, общества потребления Америки 50-х, с назойливо проявляющимися элементами откровенного кича. Торговый масскульт так и прёт своей однозначностью – вот такой Шевченко ко двору теперешним барыгам от власти!
Превращая досуг в единственную доступную форму политического участия, даже для самих политиков, политическая нация превращается в массовое, потребительское общество. Народу при этом отводится роль агента массовой культуры, своего рода суверена по вызову, адресата бюрократического господства.
