Версия для печати > Забытый сооснователь Одессы Василий Коховский

Поделили славу «основных» — не по делам их

Екатерининскую площадь оживил архитектурно безупречный монумент «Основателям Одессы». Это копия того, что демонтировали в начале 1920-х гг. в ходе «монументальной пропаганды социализма». Но времена меняются и ныне опять можно лицезреть скульптурное изображение видных деятелей конца 18 века: Екатерины II и четырёх, служивших ей важных чиновников.

Среди «увековеченных» — царедворец Григорий Зубов, последний фаворит императрицы. Он стяжал не только титулы «светлейшего князя» и «фюрста Священной Римской империи германской нации», но и должности (прежде исполняемые князем Потемкиным) начальника над Черноморским флотом и генерал-губернатора Екатеринославского и Таврического, хотя края те Зубов не посетил ни разу.

Зато не включили в квартет славимых «основателей» — Василия Коховского, тогдашнего гражданского правителя Екатеринославского наместничества, который немало помог основанию между Бугом и Днестром новых крепостей и поселений, включая будущую Одессу.

Среди причин той памятниковой несправедливости — техническая: чтя симметрию, автор монумента архитектор Юрий Дмитренко расставил скульптуры нижнего ряда — как в классической «розе ветров», развернув лицами на четыре стороны. Тулить фигур больше — счёл «не эстетичным», хотя основание Одессы — общая заслуга гораздо большего числа людей.

А на совести тогдашних историков то, что, выбиравшие четверку «основных» сооснователей, игнорировали (более веские, чем у Зубова) заслуги Коховского. И о том былом организаторе основания в Северном Причерноморье многих существующих поселений напоминает ныне лишь название «Каховка» в Херсонской области.

Василий Коховский — из старинного русско-польского дворянского рода был младшим (на 4 года) братом Михаила Коховского, успешного администратора и военачальника, под командованием которого в 1792 г. Украинская армия победила польское войско, заняв Варшаву. Как умелого и верного служаку его ценил и выдвигал на важные посты (до своей смерти 5 (16) октября 1791 г.) влиятельный генерал-аншеф Григорий Потемкин-Таврический (организатор исполнения «греческого проекта», включавшего присоединение Крыма и Северного Причерноморья).

Назначенный в 1772 г. первым могилевским губернатором, Михаил взял себе в помощники брата Василия, помогая тому освоить административное дело. В результате в губернии заметно улучшили (что отметили в сенате) обеспечение населения продовольствием и обустройство путей сообщения.

Поэтому тандему Коховских Потемкин позднее доверил наладить управление в новоучрежденной Таврической области, первым гражданским правителем которой назначили в феврале 1784 г. Василия Коховского. Основные поставленные задачи он выполнил: без волокиты зачисляли ханов и мурз бывшего Крымского ханства в сословие дворян с сохранением их землевладений, начали развивать в Крыму европейские технологии садоводства и виноградарства, строили новые города Севастополь и Симферополь.

За тот период службы Василия Коховского наградили орденом Святого Владимира 2-й степени, повысили в чине до действительного статского советника и в августе 1788 г. поручили руководить административно-хозяйственными делами в гораздо большем по территории Екатеринославском наместничестве. В той роли он до своей смерти 25 июня (6 июля) 1794 г. организовывал создание в «новоприобретенной» Очаковской области сети новых поселений, включая будущий город-порт Одессу.

Важные подробности тех трехлетних трудов Коховского отмечены в его письмах («покровительствовапвшему») чиновнику В. Попову, который руководил канцелярией Потемкина, а после его кончины вернулся ко двору Екатерины II. Часть тех писем опубликованы в 1848 г. под редакцией Н. Мурзакевича в журнале «Записки Одесскаго общества истории и древностей» (т. 2).

Готовил «водворение» греков в Аджибей

29 декабря 1791 г. (9 января 1792 г.) в г. Яссы был заключен мирный договор между Российской и Османской империями, по которому признали российское завоевание земель между Южным Бугом и Днестром. Их передали в состав Екатеринославского наместничества и её властям указом Екатерины II от 27 января (7 февраля) 1792 г. предписали:

«обозреть сию страну, разделить оную на уезды, назначить города по способности, и о том Ей и сенату (доклад) представить».

Организацию выполнения этого полностью вверили гражданскому правителю В. Коховскому, т. к. на тот момент нового екатеринославского генерал-губернатора (вместо умершего Потемкина) не назначили: лишь в январе 1793 г. эту должность получил П. Зубов, оставаясь в столице. Коховский не медля дал задание подчиненным землемерам и картографам по окончании зимнего сезона обследовать «новоприобретенные» земли, сам выезжал на их осмотры, а в приграничном селении Дубоссары обосновался, как в (летней) резиденции, чтобы лучше контролировать ход создания поселений и крепостей на новой границе по левобережью Днестра и на черноморском побережье от Днестровского лимана до Очакова.

20 (31) марта из столицы направили «рескрипт» с новым заданием: ввиду ожидаемого переселения греков, служивших на кораблях Средиземноморской флотилии (в 1769-1774 гг в период Первой Архипелагской экспедиции), подготовить условия их поселения в местности ныне занимаемой Одессой, а тогда называемой «Аджибей» (Гаджибей и др.) — по названию соляного промысла в озере Большой Куяльник (известного ныне, как Хаджибейский лиман), где турки построили в 1764 г. небольшую крепость (захвачена в 1789 г. отрядом под командой де Рибаса). Замысел поселить тут греческих моряков не был детально продуман, как видно из последних строк в тексте того рескрипта:

«...Дав повеление об отправлении чрез Константинопольский пролив в Черное море судов бывшей в Средиземном море флотилии Нашей со всеми теми Нашими единоверцами, которые в областях Наших селиться желают, назначаем мы для обитания их Аджибей с окрестностью, а потому и считаем за нужно вам предписать, чтобы приняли вы благовремянно меры к их тамо водворению с наблюдением притом пользы и выгоды общей и их собственной. Но если которые из них восхотят поселиться в Тавриде, для таковых указали Мы отвесть землю близь Балаклавы присоединяя их к обществу Греков тамо жительствующих. О числе прибывающих поселенцов и о всех разпоряжениях, какия вы по сему учините, будем Мы ожидать в свое время подробных донесений...».

А 22 марта (2 апреля) Коховскому дали схожее задание организовать поодаль от Аджибея на берегу Днестровского лимана (напротив Аккермана) постоянное базирование полка гренадеров, готовясь к сооружению там крепости Аджидер (переименована в 1795 г. в Овидиополь).

Выполняя задания обоих рескриптов, Коховский совершил в апреле первую свою поездку (через Николаев и Очаков) к Аджибею и 5 (16) мая направил о том личный доклад Екатерине II. Рапортуя о пригодности данной местности для поселенцев, он изложил и конкретные предложения по проведению подготовительных работ. Обосновал это наблюдениями проведенного достаточно тщательного обследования:

«Аджибей... лежит на возвышенном и приятном месте. Вода в колодцах пресная и хорошая. Из вершины одной долины можно провести фонтан (выток из источника: от англ. font, источник — авт.) до полувозвышения, на коем полагается быть городу. В Аджибейском-Лимане камыша для топли имеется довольно. В окрестностях онаго, земля состоит из глинистого материка, смешаннаго в большом количестве с черноземом. Судя-же по травяным растениям, коим оныя покрыты, заключать должно об отменном ея плодородии. Берега морские и отлогости долин составляются из белаго известковаго камня и желтокрасноватаго, смешаннаго с морским песком, железистою глиною и морскими мелкими раковинами. Сей последний мягче перваго и пригоден только к небольшим строениям. От развалин бывших тут строений, камня много. Онаго будет достаточно на построение при первом случае домов для ожидаемых к обитанию в сем месте.

Но как нужно иметь там в заготовлении потребные к построению домов леса, то осмелюсь я... отправить до 1,000 бревен, и сколько могу найти досок и других мелких лесов. Все оные сложатся при впадении Днестра в лиман, дабы удобно, если будут суда, перевозить оные в Аджибей водою и сухим-путем. От генерал-аншефа Каховскаго (своего брата Михаила - авт.) испрошу я офицера из Греков, бывших в корпусе, в ведение коего поручатся леса и железные инструменты для ломки камня и строения домов».

Ознакомительная поездка Коховского к Аджибею позволила ему конкретизировать, какими средства и силами сможет он выполнить задачу построения тут города.

Организовал снабжение и начало строительства

Готовя строительстве новых поселений в Аджибее и других местах, Коховский лично озаботился организацией поставок нужных в строительстве древесных материалов. Вникая в детали этого дела, отказался от закупок (тонувших при сплаве) дубовых бревен из Молдавии, заказав — сосновые из Подолии и Прикарпатья. Не медля авансировал на это казенные средства и, отчитываясь, в письмах Попову регулярно сообщал о ходе поставок «лесов». Уже 11 (22) июля он написал:

«Домишки (срубы — авт.) для поселян и Арнаут начали доставляться, мука в Гаджибей отправлена»

А чуть ранее 28 июня (9 июля) из Дубоссар писал:

«Завтра еду я купно с Иваном Матвеевичем (генерал-поручиком артиллерии Толстым — авт.) на место против устья Днестра в Гаджидере и Гаджибей для назначения мест к построению жилищ. Часть потребных лесов отправлены уже туда Днестром. По возвращении моем сюда отправлю их и более. В досках недостатка почти уже не будет, а лесов дожидаюсь из Галиции... По сие время обходится все благодаря Бога, недорого. Возвратясь из Гаджибея представлю всех сиих жилищ и мест планы и примерное изчисление потребной на оное суммы. Землемеры все съехались уже. Карты делают со всевозможнейшей поспешностью, и к ним описания. Безпрестанные дожди суть причиною медленности, которая сокрушает меня сильно. Я должен отдать справедливость трудолюбию и прилежности всех землемеров и надсматривающему г. Шостаку... Из Ясс выписал я трех человек греков Беломорских для делания каменных домиков вместо извести с землею. В числе их имеется один искусный водоводчик. По одному из них я отправлю в Ягорлык, Гаджедер и Гаджибей для строения солдатских жилищ».

Градостроительную активность Коховского сдерживали недостаток поступавших на эти цели из казны финансовых средств и необходимость получать из столицы разрешения на принятие сколь нибудь важных решений. Потому он нередко авансировал из личных средств необходимые траты, а в особых случаях вынужденно «своевольничал».

Тогдашняя медленность доставки писем курьерами мешала оперативно согласовывать решения екатеринославского «правителя» и Коховский, чтобы начать в Аджибее строительные работы, грубо нарушил субординацию.

12 (23) сентября в пояснительном письме Попову он спрашивал:

«Не поставится ли мне в ошибку, что сей осени начнётся работа (строительства крепостей — авт.). Опасаюсь сего потому, что в указе предписано, чтобы зделать подробную смету потребной сумы, счесть время работ и работных людей и представить все исчисления немедленно, но чтобы приступить к начальной работе не сказано».

В исполняемом Коховском указе императрицы его составители упустили из виду важную «мелочь»: не указали срок начинала строительства (в т. ч. в Аджибее) пограничных крепостей. Хотя из столицы Коховскому доставили 44,850 руб. на выполнение начальных работ, были заготовлены нужные стройматериалы, имелись работники, а командированный инженер Франц де Воллан срочно провел коррекцию и «привязку» ранее составленных им проектов этих сооружений. Энергичный де Воллан затребовал начать строительство немедленно и даже жаловался Зубову, что Коховский «тормозит». Отчасти потому «правитель» края согласился без команды из столицы начать строительство, направив (на оплачиваемые им) работы «работных людей»: 150 — в Аджибей, 160 — в Аджидер и 150 — к устью реки Ботны (будущий Тирасполь). В оправдание этого «самоуправства» Коховский написал:

«...Я толковал сие г. Волану. Он сказал мне, что будем отвечать оба за потерянное удобнейшее к земляной работе осеннее время, что ему приказано приступить к оной немедленно и что в том дал указ гр. Николаю Ивановичу (Салтыкову) о наряде людей. Я преклонился к его разсуждению потому больше, что земляная работа зделанная осенью чрез зиму укрепится и возспособствует много к успешнейшим весною работам. Над переводом смет я должен был сидеть сам...».

Ускорив оформление отправленных в столицу на утверждение смет на строительные работы, Коховский лично переводил их (составленных голландцем де Воланом) на русский язык, вероятно, из-за отсутствия в Дубоссарах других служащих, способных это выполнить.

Показательно, что ранее, чтобы в крае без его присмотра не нарушилось выполнение его поручений, Коховский отказался (как предлагал де Волан) лично выехать ко двору империатрицы для презентации уточненных проектов и смет на строительство крепостей. Он ограничился доставкой этих документов курьером, сопроводив рапортом, где предложил включить в будущее поручение по строительству крепостей ряд желаемых организационных мер: учредить специальную «экспедицию», а всех привлекаемых к работам военнослужащих передавать в прямое подчинение руководителю строительства.

Кроме того, в августе Коховский выезжал к Аджибею, Аджидеру и месту строительства будущего Тирасполя, чтобы вместе с прикомандированным де Волланом проверить там ход обеспечения строительными материалами и обсудить возможные правки предварительных планов этих крепостей и поселений, составленных в столице под руководством де Воллана).

Имелся такой «черновой» план и для Аджибея, но пока он краеведам Одессы не известен. И за «исходник» порой принимают (заверенную полковником А. Грабовским и доставленную в мае 1794 г. Екатерине II) копию уточненного плана де Воллана. А исходный чертеж «города Гаджибей с военнаю гаванью и пристанью для купеческих судов» был сделан, вероятнее всего, в 1793 г.

Предложил искать новое место для главного торгового порта

Превращение Одессы в крупный город и деловой центр произошло, как известно, из-за устройства тут (помимо военной гавани) — торгового порта (изначально — «купеческой пристани» с карантином). И в том тоже есть заслуга Коховского: он отказался строить такой порт в Очакове, запросив дополнительную «экспертизу» присланного из столицы проекта. Как это произошло, описал он сам в письме (от 23 апреля 1792 г.) Попову.

20 апреля, направляясь из Николаева к Аджибею и далее в приднестровье, Коховский посетил Очаков для осмотра производимых работ переустройства этого города. И там выслушал «мнение» назначенного смотрителем карантина секунд-майора Матиоса, что место планируемого строительства Очаковского торгового порта — неудачно: находится на мелководье.

Сразу поняв важность этого замечания, Коховский решил не начинать строительство (и трату казенных средств), а в пояснениях Попову отметил бескорыстный мотив инициативы подчиненного Матиоса, который —

«Трудолюбивый усердный к пользе и славе отечества и в даль смотрящий... Человек усердной и твердаго характера, кажется, что не впадет в попользновение и искушение».

Учтя «мнение» секунд-майора Матиоса, генерал-майор Коховский послал в столицу рапорт, что нужно дополнительно изучить гидрологические условия близ Очакова (на выходе из Днепровского лимана и в акватории Черного моря). В письме обосновал это так:

«Дело требует разсмотрения и соображения, а посему не приступаю еще ни к утверждению, чтобы повелено было быть пристани выше Очакова по учиненному уже представлению, ни к одобрению новоизбираемого места. Я предпишу положить на план оба места со всевозможною точностью, с показанием глубин Лимана и с пояснением какия выгода и польза особенно каждое из сих мест иметь могут. Но поелику предпринимаемое дело требует не малого употребления суммы... то в представлении моем осмелюсь я просить поручить дело к изследованию таким людям, какие больше меня смыслят».

Запросив в столице рекомендации знатоков гидрологии и навигации, Коховский не стал устраняться от поиска верного решения, озадачив этим имевшихся в его подчинении умельцев. О том сообщал и в указанном письме:

«Возвратясь в Дубосары пришлю сюда г. Шостка (руководителя работавших в наместничестве геодезистов — авт.) для снятия упоминаемых мест и для зделания примернаго изчисления сколько потребно каких материалов и суммы. В сем последнем будет ему помогать г. Матиас».

То обращение Екатеринославского гражданского правителя Коховского привело к отмене первоначального плана правительства строить торговый порт в Очакове. Прибывший в край в ноябре того же года для руководства строительством крепостей генерал-аншеф Суворов-Рымникский в 1793 г. организовал гидрологическое обследование не только близ Очакова, но и в Куяльницком (ныне Одесском) заливе. В итоге оптимальным местом признали побережье близ Гаджибея (как стали называть в официальных документах с середины 1992 г. Аджибей), куда и переместили (уже при генерал-губернаторе Зубове) строительство порта для заморской торговли.

Важной заслугой Коховского стало личное участие в разведении во вверенном крае лесов и садов (для этого он даже предлагал царедворцам принять Лесной кодекс). Задолго до приезда Ришелье, Воронцова и других известных ныне покровителей садоводства по указаниям и на средства Коховского закупали в Молдавии, Подолии, Греции и иных местностях саженцы и семена разных растений. Культивировали их и близ Аджибея: удачно посадили рощу на даче Алтести (современное Алтестово), а в одной из оранжерей крае даже вырастили 48 ананасов (были высланы Кутузову для передачи в дар турецкому султану).

Но деятельность Екатеринославского правителя Коховского нравилась не всем. Например, он повредил налаженному бизнесу контрабанды в окрестностях Херсона. Плывшие к этому порту на Днепре суда с импортными товарами контрабандисты наловчились «облегчать» в Глубокой Гавани или камышах, избегая учета и оплаты пошлины на Херсонской таможне. Пресекая это, Коховский добился перевода таможни и порта приёмки импортных грузов в Очаков, расположенный близ входа из моря и на хорошо обозреваемой местности.

Твердо отстаивая (закрепленную в поручениях из столицы) идею создания на новой границе лишь казенных поселений (где жители несли меньше тягот, чем крепостные в частных имениях), Коховский не раз отказывал в выделении лакомых участков земли влиятельным помещикам и вельможам и кое-кто из них не таил обиду, а изливал — в жалобах на «вредность» правящего в крае неродовитого «выскочки».

Будучи честным служакой, Кохановским старался пресекать ухищрения казнокрадов при оплате строительных и иных работ, взимании пошлин и налогов. Он лично проверял отчеты (назначаемыхз в столице) начальников таможен и в одном из писем Попову жаловался, что к Очаковской таможне много замечаний и следовало бы всех её служащих поменять. По его предложению ликвидировали таможню (и прием иностранных судов) в Таганроге. Не зря траты казны на строительство в 1793 г. достаточно крупной крепости в Гаджибее (где ныне находится парк им. Т. Шевченко — авт.) оказались непропорционально малы в сравнении с последующими сметами на строительство здесь порта и казенных построек в городе. За свою «антикоррупционную» деятельность адекватного денежного поощрения он не получил и умер (от продолжительной болезни) 25 июня (6 июля) 1794 г., не оставив наследникам крупных имений или капиталов. Зато Василий Коховский нажил опасных недругов среди части местных и особенно столичных чиновников.

К тому же его родной брат генерал-аншеф Михаил Коховский отличился требовательностью к подчиненным, не взирая на их звания и связи. И этим тоже настроил против себя некоторых родовитых особ так, что Попов советовал Василию «образумить» брата Михаила: уговорить не обижать других генералов. Но это не помогло: интриганы добились опалы военачальника Коховского вскоре после смерти его былого покровителя «светлейшего князя» Потемкина-Таврического.

Спустя 30 лет после смерти Василия Коховского один из его дальних родственников Петр Каховский отличился участием в «восстании декабристов»: смертельно ранил Санкт-Петербургского военного генерал-губернатора Михаила Милорадовича. Но не то стало причиной забвения заслуг многолетнего правителя Екатеринославского наместничества Василия Васильевича Коховского.

Главные его «прегрешения» в том, что стал не угоден (как и граф Суворов-Рымникский) группе нового фаворита царицы Платона Зубова. Кроме того, он немного не дожил до торжественно начатого в 1794 г. в Гаджибее строительства первого пристани торгового порта. Ведь одесские «летописцы» в угоду былым заказчикам, выбирая дату «основания» Одессы, упорно игнорируют факт завершения постройки в 1793 г. не только крепости, но и такой необходимейшей части портового города, как карантин. Разгадка этой «забывчивости» в том, что первое строение карантина сооружено — по смете составленной и утвержденной предшественниками П. Зубова: до начала короткого периода грандиозных трат казенных средств по гораздо более щедрым сметам, «лоббируемым» молодым сменщиком Потемкина.

Увы, «славу людскую» творят не по суду Соломона, а по стечению разных обстоятельств, где близость к месту дележа наград и званий бывает важней наличия или отсутствия совершенных трудов и подвигов. C'est la vie...