"Вражеские" дружеские голоса

Советский милиционер идет по улице и видит, что в луже лежит пьяный и бормочет:

– Говорит "Голос Америки" из Вашингтона…

Милиционер подходит к нему и требует:

– Немедленно прекрати передачу!

Тот не унимается:

– Говорит "Голос Америки" из Вашингтона…

Тогда милиционер ложится рядом с пьяным и начинает выть:

– У-у-у, у-у-у!

Вероятно, не каждый представитель украинской молодежи поймет смысл этого старого анекдота. "Вражеские голоса" в СССР и попытки их заглушить стали достоянием истории слишком давно.

"Голос Америки", "Радио Свобода", Би-би-си: когда-то украинцы слушали их, желая узнать о советской жизни то, о чем умалчивали официальные советские новости. Казалось, с распадом коммунистической империи в начале 1990-х эта практика навсегда канула в Лету. И вряд ли кто-то мог вообразить, что в 2020-х зарубежные СМИ вновь станут источником неподцензурной информации о положении дел на Родине.

Свобода слова в Украине после 24.02.2022 – вещь относительная.

Конечно, до тотальной цензуры советского уровня мы не скатились даже в разгар жестокой войны – в XXI веке это было бы затруднительно чисто технически.

Но никто не отменял понятие военной тайны – и когда речь идет о наших неудачах, оно трактуется украинским руководством максимально широко. Никто не отменял опосредованное давление на СМИ и пропагандистский телемарафон.

Наконец, никто не отменял самоцензуру, к которой нередко прибегают украинские медиа. Даже если у отечественного журналиста появляется инсайдерская информация с фронта или с Печерских холмов, не каждый рискнет ею поделиться – чтобы не навредить своей стране или самому себе.

А зарубежные коллеги избавлены от подобных опасений, сомнений и ограничений. Как следствие, резонансные украинские новости регулярно возвращаются в Украину при посредничестве западных СМИ.

Forbes с конца августа сообщает украинцам о тяжелой ситуации под Покровском. Politico приводит собственную версию увольнения Дмитрия Кулебы. The Washington Post информирует о срыве секретных украино-российских переговоров. TIME наделал немало шума прошлой осенью, написав об "одинокой борьбе" президента Зеленского.

The New York Times называла операцию в Крынках "самоубийственной" еще в конце 2023-го: когда никто у нас не думал критиковать генерала Содоля. А The Economist не только сообщал о серьезных разногласиях между Зеленским и Залужным (что отрицалось официальным Киевом), но и опубликовал статью тогдашнего главкома о неуспехе украинского контрнаступления.

Если в советское время иностранные голоса прицельно вещали на СССР, то сейчас материалы западных СМИ об Украине адресованы западной же аудитории. Но ознакомить с ними наших соотечественников не составляет труда.

Для кого-то из украинских медийщиков это становится своеобразной палочкой-выручалочкой. Одно дело – обнародовать неудобную информацию от собственного имени, рискуя нарваться на обвинение в "предательстве", "подыгрывании врагу" etc. А другое – просто процитировать респектабельное зарубежное издание.

Разумеется, сообщения западных голосов не всегда принимаются на веру: порой отечественная публика проявляет скепсис. Случается, что люди с патриотической позицией встречают один и тот же текст абсолютно по-разному. Именно так произошло с недавним расследованием The Wall Street Journal об "украинском следе" в деле о подрыве "Северных потоков".

Кто-то воспринял американскую публикацию как почетную грамоту, как свидетельство украинской лихости и эффективности. Известный волонтер, военнослужащий и блогер Юрий Касьянов писал:

А кто-то расценил этот же материал WSJ как вздорную инсинуацию и попытку скомпрометировать нас в глазах коллективного Запада. Суровую отповедь заокеанским клеветникам дал глава аналитического центра "Стратегия ХХІ" Михаил Гончар:

Но если украинское общество может воспринимать громкие зарубежные публикации по-разному, то для официального Киева все более или менее однозначно. Восторженные оценки нашего военно-политического руководства остались в прошлом – теперь на Западе все чаще звучат скептические и критические нотки.

Неконтролируемые западные голоса становятся для украинской власти почти такой же головной болью, как для советского Политбюро. Но, в отличие от СССР, Украина не может не только заглушить их, а даже объявить их "вражескими". Неудобную информацию распространяют СМИ стран-союзниц, и формально эти голоса – дружеские.

А потому нейтрализация зарубежных медиа возможна лишь в одном случае: если украинцы будут доверять западным журналистам меньше, чем собственному руководству. Чтобы добиться этого, в ход идут три основных аргумента:

1. Иностранные СМИ плохо знают Украину и украинский менталитет и не могут адекватно оценить состояние дел в нашей стране. В подтверждение этого тезиса удобно вспоминать февраль 2022-го, когда западные медиа прогнозировали быстрый захват Киева и разгром украинской армии, но сели в лужу.
2. Иностранные СМИ гонятся за дутыми сенсациями. Чтобы завладеть вниманием аудитории, они готовы публиковать непроверенную и недостоверную информацию о нашей войне. Этот аргумент удобен тем, что по понятным причинам западные журналисты предпочитают не раскрывать свои источники в Украине.
3. Иностранные СМИ могут быть использованы Москвой в качестве площадок для информационных спецопераций. Так, оценивая одну из прошлогодних публикаций The New York Times, ЦПД при СНБО прямо заявил, что "для написання цього тексту РФ задіяла американських журналістів, завербованих за часів їхньої роботи в Росії".

Обращение к этим аргументам коррелирует с положением дел на фронте. Чем тяжелее приходится Украине, чем сильнее желаемое расходится с действительным, чем большее раздражение вызывает американский и европейский скепсис, тем больше востребована дискредитация западных медиа.

Конечно, в теории существует и другое, альтернативное решение проблемы.

Чтобы украинцы верили украинскому руководству больше, чем западным голосам, следует не подрывать доверие к The New York Times или к The Wall Street Journal, а повышать доверие к обитателям Печерских холмов. Попытаться перезагрузить отношения между властью и обществом. Быть честнее и откровеннее в коммуникации с собственным народом.

Но, видимо, это не наш путь.

Источник