Именно в таком ключе ответил Петр Порошенко на острую реакцию польских властей в отношении ряда украинских «героев».
Как он отметил на пресс-конференции, «…мы не нуждаемся в том, чтобы кто-то нам указывал, каких героев чтить. Мы сами разберемся. Так же как и мы не указываем, каких героев чтить Польше, а каких нет!»
Говоря о т.н. «антибандеровском» законе, принятом польским сеймом и подписанном президентом Анджеем Дудой, Петр Порошенко подчеркнул, что «…политики должны смотреть в будущее, а прошлое оставить историкам!»
Впрочем, как бы красноречиво Петр Порошенко не выговаривал полякам за их нарастающую непримиримость, ситуацию это не разряжает. И недавний провал переговоров вице-премьеров Украины Павла Розенко и Польши Петра Глинского – тому наглядное подтверждение.
И, в первую очередь, потому, что «как ни крути», а польская позиция выглядит вполне обоснованной. Ибо ситуация, когда особей, у которых руки буквально по плечи в польской крови, в соседней и якобы дружественной Украине объявляют национальными героями, называя в их честь объекты чуть не по всей стране, просто не может оставлять равнодушной элиту любой уважающей себя нации.
А уж в чем-в чем, а в недостатке самоуважения поляков никак не обвинишь. В конце концов, одной только «волынской резни» с лихвой хватит для целого свода антибандеровских законов.
А ведь события 1942-1944 гг. на Волыни и Холмщине – это только одна из кровавых страниц украинских националистов в недавней польской истории.
И к тому же, возможно, даже не самая взрывоопасная.
Например, ряд «друзей» украинских наци убедительно рекомендуют польскому обществу разобраться в первом громком преступлении бандеровцев - убийстве в 1934 году министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого.
Согласно официальной украинской версии событий, именно этот человек был автором и исполнителем преступного режима санаций, который якобы имел целью покончить с национальной самоидентификацией украинского населения Галиции и Волыни, которые поляки именовали не иначе, как «Малопольшей».
Однако при ближайшем рассмотрении ситуация видоизменяется буквально до неузнаваемости.
Во-первых, автором режима санаций был не министр внутренних дел, а лично Начальник польского государства Юзеф Пилсудский.
А во-вторых, по свидетельствам ряда очевидцев, именно Бронислав Перацкий выступал за увеличение прав местного самоуправления на украинских территориях и представительства украинцев в официальных органах власти. И одновременно, естественно, жестко «прессовал» непримиримых националистов.
Другими словами, санации в его понимании означали не выхолащивание всего украинского, а мирное врастание украинских территорий в польское государство. И, в первую очередь, именно за это он был приговорен к смерти украинскими националистами.
Да оно и понятно. Ведь удайся этот план, и позиции националистов в украинском этносе Польши оказались бы безвозвратно подорваны. Потому что украинцы получили бы возможность самореализоваться в Польше вполне мирным путем. Кто ж при таком раскладе захочет рисковать своими молодыми (и не очень) жизнями и класть свои и чужие головы на алтарь призрачной национальной идеи.
Вот именно для того, чтобы этого украино-польского примирения не допустить, националисты и совершили убийство польского министра, т.е. реальный террористический акт, признанный таковым во всем мире!
А под таким углом зрения новый закон о национальной памяти, принятый польским сеймом и ратифицированный Президентом получает и вовсе железобетонное основание.
Так что остро реагировать на героизацию преступников и убийц из числа украинских воинствующих националистов у поляков есть все основания.
И чтобы Президент Украины и другие «отцы нации» по этому поводу не вещали, содержательная часть вопроса от этого не изменится.
Впрочем, к сожалению, позиция Петра Порошенко уязвима не только по содержанию, но и по форме. Ведь если, по его словам, «политики должны смотреть в будущее, а прошлое оставить историкам», то кто же в таком случае у нас занимается настоящим? Тем самым, в котором мы все живем. Если, конечно, это самовыживание можно назвать жизнью. Или кругом сплошь политики да историки?
