Памятники разных эпох
Дорога-брусчатка, проклинаемая всеми, кто когда-нибудь проезжал по ней за «гармошечный рельеф», нырнула в небольшую ложбинку, поросшую по обеим сторонам кленами и дубами, неожиданно выскочила на пригорок. Перед путником отсюда открывается прекрасная картина: на склонах трех безымянных речушек, в их поймах, как на ладони, предстало солидное по своим размерам село. В центре его, на самом видном месте, красовалась златоглавая церковь; неподалеку от нее расположилась местная средняя школа в два этажа и административное здание. От них в разные стороны разбегались улицы с белоснежными хатами. Перед въездом в село, со стороны районного центра Катеринополь, значилось имя этого поселения: Викняне, что означает в переводе на русский язык Окнино.
Стоит проехать под горку несколько сот метров, спускаясь в село, и перед путником открывается другой «памятник», памятник нашего времени, нынешней эпохи: на пустыре там и тут, среди высоченного бурьяна виднеются отдельные фрагменты бывших животноводческих помещений. Выделяется высотой каланча бывшей водонапорной башни, сработанной из добротного кирпича, чуть ближе к дороге – уцелевшие разобранные стены зданий. Бойницы их окон с молчаливым укором смотрят на окружающую суету, словно задавая людям один и тот же вопрос: кому мешал этот крупный свиноводческий комплекс с полным циклом производства свинины. Надо, конечно, согласиться с мудрыми людьми, говорившими, что бывают в жизни моменты, которые являются как бы пограничной чертой для истекшего периода времени, но которые, вместе с тем, с определенностью указывают на новое направление развития общества: такой чертой для нас стали 90-е годы прошлого столетия. Но, к большому сожалению, они не явились той самой чертой, от которой пошло бы поступательное совершенствование и производства, и самого человека. Случилось – как всегда: «Мы до основания разрушим, а затем… мы новый мир построим». Как оказалось, разрушать большого ума не требуется, а чтобы строить – нужно иметь не одну дюжину мудрых и грамотных «прорабов».
Далеко ходить не будем, а попытаемся на примере одного села из глубинки, спрятавшегося в центральной части Украины, узнать, что же с нами случилось.
Как корова языком слизала
Владимир Надельнюк является старожилом села Викняне. Тут он родился, повзрослел, тут он и на пенсию ушел. Кем он только ни работал и во что только ни впрягался. А последние годы стал мельником, сыну Сергею передал свои знания и опыт. Вроде бы нехитрое у них хозяйство, а знания многие нужно иметь: тут тебе и механика, и энергетика, и технология. Потому к ним на маслобойню и мельницу со всей округи крестьяне везут и зерно, и семечки. Встретились как-то мы с Владимиром, заговорили о будущем его родного села. С первых слов почувствовалось, что тема задела его за живое. «Там, за бугром, субсидии селу выделяют, а у нас?». Он махнул рукой и добавил: «Хотя бы лицом повернулись в нашу сторону».
Он, конечно же, подразумевал, что село стареет, а власти молчат. Молодежь, закончив школу, старается в город податься. А все почему? Причина тут одна: негде молодым людям приложить свои руки, нет элементарной работы. И с каждым годом ее становится все меньше и меньше.
– К примеру, был у нас в селе свиноводческий комплекс, – говорит Надельнюк. – Круглый год там трудилось около 40 человек. За год откармливали до 20 тысяч свиней. Это, считай, больше двух тысяч тонн мяса. Что, оно было лишним в стране?
Он помолчал минуту-другую, а потом добавил: «Как корова языком комплекс слизала». То же самое случилось и с молочным стадом бывшего колхоза: скотину раздали по дворам, а ее новые хозяева пустили животных под нож. Так работы лишились еще сорок человек. По большому счету, приватизация и распаевание земли на селе нанесли сельскому хозяйству страны урон больший, чем все стихийные бедствия за все годы метеонаблюдения и существования самого села. Это то, что касается производства. При этом селяне, получив земельные паи, глубоко убеждены, что «земельная революция» на селе не закончена. Авторы «прихватизации» земель, прекрасно понимали, что рядовой крестьянин, получив надел, не сможет физически обработать 3-5 гектаров пашни без техники. Это во-первых. Во-вторых, на такой площади просто невозможно применять так называемые севообороты, и, следовательно, поддерживать естественное плодородие земли. Потому и приходится крестьянину добровольно-принудительно сдавать землю в аренду частным фермерам, всякого рода обществам с ограниченной ответственностью, на «относительно честных» условиях, а земельная рента у частников находится за семью печатями, как и валовые сборы зерна…
«Земельная революция», по словам селян, к этому все идет, закончится лишь тогда, когда земля и другие земельные ресурсы перейдут в руки новых собственников – земельных латифундистов, тех самых, которые подчистую скупят за бесценок гектары пашни, принадлежащей сегодня крестьянам. Этот процесс сам по себе не за горами: стоит только Верховной Раде Украины дать отмашку процессу купли-продажи земли. Боюсь ошибиться, но основными хозяевами украинских черноземов станут нерезиденты и наши доморощенные толстосумы.
Тревожная арифметика
Кабинет председателя Викнянского сельского совета, находящийся на втором этаже административного здания, аккуратен, чист, можно даже сказать, официально-приветлив: равно, как и его хозяин – Юрий Батора. Он занимает его уже восемь лет. А до этого он работал главным инженером. На его глазах происходила вся «пертурбация» на селе: ломались старые устои и происходили новые перемены. Он вспоминает:
– Когда-то в нашем колхозе был солидный машино-тракторный парк. Одних только тракторов насчитывалось почти полсотни. Прибавьте десяток комбайнов, два десятка автомобилей и вы получите полную картину оснащенности техникой. Но не это самое главное: весь этот парк обслуживали механизаторы. За каждым тракторам было закреплено по два механизатора – техника раньше работала в две смены. Люди трудились, получали зарплату, обеспечивали свои семьи не только деньгами, но и получали зерно для ведения личного хозяйства. И не глядели на дорогу, чтобы удрать в город.
Юрий Андреевич прервался на минуту-другую и стал называть цифры иного свойства, те самые, что больше всего волнуют и беспокоят не только его, но и всех, кто так или иначе связан с сельским хозяйством, его перспективой, кто душой болеет за будущее крестьянства, как социальной прослойки общества.
Демографический срез сегодняшнего крестьянского сообщества вызывает тревогу.
– Судите сами, продолжает нашу беседу Юрий Андреевич. – Восемь лет назад, когда меня первый раз избрали головой сельсовета, списочный состав избирателей насчитывал более восьмисот человек. Сегодня в нашем селе осталось около 500 человек взрослого населения. Подавляющее большинство (около 70%) – это пенсионеры. А число молодых людей с каждым годом уменьшается. Причина – всем известна: отсутствие рабочих мест.
Село Викняне, как, пожалуй, и тысячи других на Черкасщине, в других регионах страны – умирает на глазах его же жителей. Достаточно сказать, что в настоящее время – вдумайтесь только – на улицах села стоят пустыми более 60 хат. И никто их не занимает бесплатно, ни переселенцы из Донбасса, ни беженцы из Крыма. И все потому, что трудоспособным людям тут негде приложить свои руки, негде работать.
Фермерское хозяйство, созданное на землях бывшего колхоза, обзавелось современной зарубежной техникой, потребность в механизаторах сократилась чуть ли не в десять раз. К тому же, сузилась структура возделываемых культур: из севооборота исчезла сахарная свекла, овощные культуры. Выращивается то, что приносит наибольший чистый доход.
Родник иссякнет?
Один мой знакомый председатель колхоза в советские времена рассказывал, что жизнеспособность любого села определял по количеству пеленок, развешанных во дворах колхозников. Наверное, он был прав: дети – это своеобразный возобновляемый «родник», дающий силу любой деревне, селу, хутору… В наши дни пеленки заменены памперсами, а количество детей почему-то не увеличивается ни в селах, ни в городах. Стало быть, причина не в «памперсах».
В том же селе Викняне до недавнего времени существовал прекрасный детский сад. А в прошлом году его закрыли. Горстку детишек, обитавших там, перевели в полупустующую школу. Я посетил ее и получил цифры, которые вызывают грустные размышления. Итак, школа в селе рассчитана на обучение одновременно трехсот учеников. Сейчас в выпускном одиннадцатом классе из трех близлежащих сел занимается всего-навсего восемь учеников, первоклашек тут – чуть больше десяти. И так во всех остальных классах школы. Шокирующие факты! Если так дело пойдет дальше, то вскоре школу придется закрывать, заодно и крест ставить на будущем самого села.
Через три года село Викняне будет отмечать круглую дату: 250-летие со дня своего основания. Но старожилы, которые еще помнят рассказы своих дедушек и бабушек, утверждают: столь всеобъемлющего кризиса на этих плодородных землях не бывало. Село при всех порядках и властях росло и расширялось. И урбанизация здесь ни при чем!
Опыт отдельных хозяйств, базирующихся на земле, показывает, что выход из этой ситуации имеется. Идея сама по себе проста, как «колумбово яйцо». (В споре, можно ли поставить куриное яйцо вертикально, он раздавил тупой конец и показал, что «можно».) Просто не надо уподобляться «сырьевым» странам, а всю выращиваемую продукцию – будь-то зерно, мясо, молоко – перерабатывать до «торговой» готовности и реализовывать в торговой сети. Для этого потребуются автоматиче-ские линии по разливу молока, родниковой воды, переработке мяса животных и птицы, производство круп и их фасовка, мини-хлебозаводы, мукомольные производства и маслобойни… Дело это, конечно, хлопотное, требующее и финансовых и трудовых затрат, но зато благородное и благодатное: в селах появятся десятки, если не сотни новых рабочих мест, а вместе с ними и новые надежды на процветание села.
А пока они, эти самые села, «дрейфуют» в противоположную сторону – к берегам самоуничтожения.
