Странное ощущение: ночка будет долгой… Еще одна ночь в одиночестве, где-то в глубине души я начал к этому привыкать, хотя знаю, что это совсем ненадолго. Люблю эти моменты, когда можно посмотреть себе за спину и увидеть, какое дерьмо ты там натворил или тебе натворили. Во всяком случае, это не имеет никакого значения, кто первый обосрался, они или ты, все равно оправдываться мы будем только перед собой, потому что всем остальным, по сути, по хер, что ты будешь рассказывать, кто мудак, а кто нет. Ну да, про это подумают две секунды, потом выбросят в мусор… И правильно сделают. В общем, устав делать кого-то в чем-то виноватым, просто сидел и смотрел в потолок. Я начал играть со своими мыслями в игру, вспоминая, когда одна феерия полного бреда резко переходила в другую, мне, бесспорно, это нравилось. Научившись контролировать этот поток бессмысленно-смешной информации, я усвоил очень важное правило: смотреть прошлое, как фильм, если нет – память схватит тебя за яйца и будет держать так крепко, пока не начнешь смеяться от боли. И вот, перелистывая страницы своей головы и, не найдя ни одного, не испорченного моей извращенной фантазией, воспоминания, я решил посмотреть телек. Эта идея уже была обречена на провал…
Звонок телефона – вот этого я и боялся, снова Она. В двух словах описать этого человека у меня никогда не получится. Суицидальный драматизм, смешанный с фразами Мольера, – просто детская шутка по сравнению с тем штормом, что всегда творился в Её сердце. А такого сердца больше нет. Оно последнее. Как бы не бились все мои старания об каменную лодку человечества, чтобы оправдать Её, у меня никогда это не получится. Не знаю почему, возможно, это тот человек, которому нельзя дать объяснение, всегда сам себя оправдывал…
Неважно…
– Алло.
– Привет, ты дома…?
Вот теперь уж точно скучно не будет….
– Да, привет… Что-то случилось?
– И да, и нет… Я соскучилась… Ты сам?
– Да…
Вот так был нарушен мой спокойный вечер, который сам себе создал…
– Я скоро буду, открой мне двери…
Ее я боялся еще сильнее, чем самого себя… всегда есть люди, которых мы боимся больше, чем себя….
– Хорошо…
Я сидел в полной тишине, пытался прислушаться к своему здравому смыслу, только минут через десять, вспомнив, что этот механизм в голове у меня полностью отключен, наверное, потому что ним никогда не пользовался, бросил эту глупую затею и просто смотрел в потолок. Мысли снова отправили меня к Ней. Мы знакомы три года и постоянно умудряемся удивлять друг друга то волной полного понимания, то ветром невосприятия и ливнем разногласий. Одна из немногих женщин, которая умела меня поразить. Как со временем выяснилось, это совсем нечастое явление, особенно в моей жизни. Обычно предсказуемость действий убивала во мне всякий интерес, да и бог с этой предсказуемостью, если бы она была направлена на позитивное развитие дальнейших событий, а так, новые способы вынесения мозга очередной пассией перестали давно забавлять. Как правило, сценарий был везде одинаковый, менялись только герои, а сюжетная линия такая же скучная, как и светофор, всегда оставалась неизменной. Но сильнее всего меня удивляла фраза: “Я не такая, как все”. Эти несколько слов меня бесили до безумия. Самое интересное, что те редкие персонажи, которые иногда гастролировали в моей жизни и действительно не были такими, как все, считали себя самыми обыкновенными людьми. Мы часто пытаемся выделиться из толпы, вот только непонятно: зачем? Есть редкий вид людей, у которых все получается само собой, но для чего это делают намеренно, я никогда не мог понять…
Звук подъезжающего лифта вернул меня снова в комнату, это была Она. Её шаги всегда были наполнены самоуверенностью и минорными нотами сексуальности. Позвонить в дверь Она не успела, только услышав сладкую песню Ее каблуков и ни секунды не сомневаясь в том, что это та, кого я жду, моментально открыл дверь… Она приветствовала меня взглядом приятного удивления.
– Малыш, ты ведь знаешь, женщинам нельзя показывать, что их ждут?
– Да, но ведь это Ты…
В ответ я получил только улыбку.
Улыбка – одно из сильнейших оружий Её арсенала. А еще золотой локон, закрывший правый глаз, спадал настолько непринужденно, что создавалось впечатление: Бог придумал водопады, смотря на ее челку. Длинные белокурые волосы, которые заканчивались на бедрах, волнами текли по безупречной фигуре. Глаза… не смогу даже попытаться описать. Когда я их вспоминаю, словарный запас мастерски посылает меня в неведомые края. Честно признаться, я боялся в них смотреть, в них было все… весь мир… Ее глаза особенного голубого цвета, в которых слились все ноты и все оттенки, известные человечеству. А вообще, я никогда не понимал людей, пытавшихся описать женские глаза. Да это просто нереально! Если ты, конечно, не Бог, но, вспоминая Библию, даже он не решился пойти на этот шаг. В этих глазах есть все, все чувства, все мелодики. У меня сложилось впечатление, что все гениальные песни, музыкальные произведения, картины писались только благодаря им и только ради них…
Мягко, кошачьим шагом переступив порог, Она поцеловала меня, мы были очень близки, чтобы быть парой, и очень разными, чтобы нею не быть…
– Вид у тебя какой-то унылый… – выдавил из себя я.
– Да просто день тяжёлый, – ответила она, подняв на меня усталые глаза, в которых еще было, или мне показалось, немного разочарования.
– Проходи.
Она плавным движением отправила туфли засыпать на пол и почти бесшумно пошла за мной в комнату. Развалилась на весь диван и с каким-то отчаянным взглядом смотрела в потолок
– У тебя есть что-то выпить? – прошептала Она так, что я еле разобрал слова.
– Где-то на кухне валялась бутылка вина…
Всем своим внешнем видом демонстрируя практически разбитое состояние, Она действовала строго в соответствии с «Женским кодексом», который гласил примерно так: «Сам догадайся, что мне плохо, и сам про это спроси».
Я молча ушел на кухню в поисках бутылки с вином. Когда вернулся, ничего не поменялось, просто легкий осенний ветерок ласкал штору, а Она молча наблюдала за этим не совсем ритмичным танцем.
– Вот, что-то удалось нарыть.
– Уже получше, – с какой-то оживленностью ответила Она.
Налив вино, я протянул Ей один бокал и сел рядом.
– Так что тебя ко мне привело?
– Я же говорю, соскучилась. – При этом Она смотрела мне в глаза, по-моему, они точно не врали. Она врала всегда, но Ее глаза – никогда.
– Знаешь, последнее время у меня появилось странное ощущение. Меня частенько посещает чувство одиночества. Взгляд Ее снова поцеловал потолок.
Я откинулся на спинку дивана и, вздохнув, ответил.
– Это совершенно нормально. В наше время только шлюхи и идиоты не чувствуют себя одиноко. А, ну да, плюс парочки, которые живут вместе. Эти ребята всегда найдут себя, чем занять, например, поссориться.
Странно, я никогда не считал ее одинокой, она постоянно была занята или работой или тем, что отбивалась от назойливых поклонников и, в очень редких случаях, отношениями. Тяжело для нее было выбрать человека, который ей подходил, хотя требования у нее были совсем не грандиозные. Может, это мы, мужики, где-то не там повернули? Да, скорее всего. Сейчас нас тянет на продажных оторванных баб, которые манят нас непонятно чем, но это дерьмо нас покупает. В ее случае все было совершенно по-другому: очень красивая и очень умная. Самое важное – почти отсутствовала функция «выноса мозга», в отличие от других ее коллег по юбке. Судя по всему, у них она занимала 80% от всего, что они умели делать. Встретить такого человека – тоже самое, что случайно обнаружить в своем гараже «Rolls Royce». В общем, чудо, а поскольку, получив хороший пинок под зад от хрени, которую интеллигенция называет «жизненный опыт», в чудеса я вообще не верил, ну, по крайней мере, трезвым. Это одна из причин, по которым я не делал никаких попыток, так сказать, сделать более легальным то, что мы с ней изредка себе позволяли, хотя, наверное, стоило бы, но не сегодня, точно не сегодня…
– Боже! Посмотри, какая красивая луна!
И правда, эта золотая мразь вплотную подплыла к окну, и теперь ее волшебный взгляд шлялся по моим гитарам, делая их совершенно другими, чем я привык видеть. В погоне за непонятно чем, я никогда не замечал, как может изменить комнату простой лунный свет…
– Может, ты наконец-то расскажешь, что с тобой случилось?!
Она посмотрела мне в глаза, взгляд был очень тяжелый. Я нашел в нем сколько отчаяния, сколько я никогда не видел.
– Я не хочу про это говорить! Не спрашивай меня больше, сегодня не спрашивай! – Она вскочила, умудрившись задеть ногой мое лицо, подбежала к окну, постояв там две секунды, вернулась обратно и упала мне на руки. Обняв крепко за шею, она впилась в мои губы, впилась так, будто это ее последний поцелуй, потом мягко опустила свою голову на ручку дивана.
– Что у тебя нового, кроме одиночества? – ничего умнее не придумав, спросил я.
– Да все по-старому. Правда, еще сильнее начало напрягать мое модельное агентство. Я устала от всех этих модных шмоток, туфель на каблуках… От всех этих напыщенных баб, у которых вместо глаз ценники. Гребаный террариум какой-то! Мне надоело уже все это. Мне надоело быть женщиной.
Мы смотрели друг другу в глаза…
– Быть женщиной – это искусство. Причем активно вымирающее у вашего вида…
– Быть мужчиной – тоже.
Она рассмеялась, сквозь смех выдав:
– Во всем виноваты соцсети. По-моему, мы из-за них потеряли романтику, причем безвозвратно…
– Да о какой романтике можно говорить, если все наше общение заключается в «Вконтакте» или «Viber». Мы разучились говорить, смотря в глаза, все наши чувства передаем или смайликами или той силой, с которой бьем по клавишам ноутбука… У нас нет жизни без интернета, без телефона. Мы не чувствуем ее, смотрим на нее только через сенсорные экраны. Мы не помним, как хорошо было просто прогуляться под ночным небом, как не чувствовали холода, согретые одеялом заинтересованности друг в друге. Мы забыли про поцелуи на лавочке в полнолуние, вместо этого уже привыкли отправлять поцелуйчики в «Вконтакте». А потом заявляем, что все знаем и понимаем. Но на самом деле все, что знаем – это пароль от вай-фая.
– Ты думаешь, что быть женщиной – искусство? – Наверное, все намного проще.
– Да, все становится проще, если не усложнять.
Она улыбнулась. Я продолжал…
– Да. Для каждого по-своему. Кому-то достаточно обыкновенной простушки, кто-то хочет тонкого, душевного человека. Кто-то нуждается в больших сиськах, а кто-то тает от больших зеленых глаз. Как там говорится: каждому свое?
– Ага. Знаешь, я сейчас хотела сказать, что нам нужно тепло, внимание и забота. Что не все мы ищем жирных принцев на Майбахах. Что существуют такие, которым нужно, чтобы ты просто был рядом и этого больше, чем достаточно. Но когда я вспоминаю про тот парад уродов, который созерцаю ежедневно у себя на работе, вообще перестаю быть хоть в чем-то уверенной…
– Я тебя понимаю, такой «рынок сбыта» я наблюдаю каждый день. Не знаю почему, но словосочетание «рынок сбыта» нас обоих заставило рассмеяться.
– Я на пару минут.
Она ушла вглубь квартиры. Странный разговор ни о чем. Как будто два прыщавых подростка, которые друг другу нравятся, встретились в танце на школьной дискотеке. Раньше как-то общение имело более конкретный предмет разговора. Подкурив сигарету, я начал смотреть на гитары, луна все так же делала из них вещи, которые вообще мне не были знакомы. Но теперь она вытворяла непонятно что с дымом от сигареты… Забавно, по непонятным для меня причинам, я начал нервничать… После третьей моей сигареты Она решила все-таки вернуться. На Ней была моя белая концертная рубашка. Не знаю, что подняло Ей настроение, но выглядела Она намного лучше. Сев на край дивана и, закинув волосы на одну сторону, Она игриво смотрела в мои глаза.
– Можешь мне ответить на один вопрос? – Она продолжала играть взглядом
– Какой? – спросил я, после того, как впустил все вино, что было в бокале, в себя.
– С меня получится рок-музыкант? Мне пора сменить деятельность.
Я видел, что она просто шутит.
– Ну не знаю, ты же, по-моему, ни на чем не умеешь играть?
– Ой, да ладно, у вас в команде куча баб, которые не умеют играть.
Отправив второй бокал вина к его соседям по бутылке, я ответил:
– А ты хочешь настраивать гитары? И менять нам их во время концертов, принося новые бутылки пива?
– Я думала, ты меня больше ценишь, – прошептала она, подбираясь к моим губам. – Я останусь у тебя на ночь, если ты не против? И пожертвуешь мне эту рубашку?
– Да, пожалуйста…
Она всегда оставалась на ночь, рубашку мне жалко уж точно не было….
Бешеная луна уже с гитар переключилась на часы, мягко намекая, что мы ее уже задолбали своими разговорами … Унылые стрелки старых часов, подтверждая ее мысль, указывали на полчетвертого утра…
Мы отправились в спальню, я включил какой-то музыкальный канал, там повторяли концерт Джо Кокера. Она уселась с заинтересованным взглядом на угол кровати.
– Я обожаю его! – закричала Она.
Я тоже любил такую музыку, у нас было идеальное совпадение вкусов. Спустя минут десять, когда я уже развалился на кровати, и только моя голова осталась, как флаг, на подушке, Она подплыла, и, опустив свою шевелюру на мою грудь, тяжело вздохнув, сказала:
– Мне тебе не хватало, – при этом проводя ладонью по моему лицу.
– Ты снова пропала на два месяца. Что я мог сделать?
– Ты мог просто позвонить…
– Я так не думал. Не хотел тебя отвлекать…
– Ты единственный человек, который делал хоть какие-то попытки меня понять.
– Я думаю, у меня плохо получалось.
– Понятно… А у тебя нет ощущения, что ты что-то упустил?
– Это ощущение – постоянный гость на верхних этажах моего рассудка .
Она улыбнулась и еще сильнее прижалась ко мне
– У меня тоже, – как-то задумчиво играл Ее голос.
На секунду показалось, что Она хотела о чем-то поговорить, объяснить реальные причины появления Ее опять в моей жизни и у меня на плече. Но, судя по всему, передумала… У них так всегда бывает… Уже как бы собралась с мыслями, как бы готова… и вдруг передумала… Моментально, сменив решение «поговорить» и не зная, чем заткнуть эту спонтанно возникшую паузу, Она сообразила отделаться поцелуем, нежным поцелуем, таким, как и прежде…
– Спокойной ночи, малыши…
Только Она могла меня так называть из-за того, что была старше на год. Ей казалось, Она может так говорить, я был не против, мне это нравилось…
Через пять минут Она полностью уснула. Как засыпают женщины? Это тоже надо прочувствовать. Дыхание с размеренного плавно переходит в более глубокое и спокойное. Сердце бьется все медленнее и медленнее, пока не дойдет до ритма того, что сопровождает сон этих принцесс. Редкие, но очень ценные гостьи, женщины, все они – принцессы для меня, каждая внесла свою нотку, а иногда, и целый этюд в мою тетрадку под названием "жизнь". Каждая разукрасила своими особенными красками те мои серые дни, которые благодаря им превращались в маленькую сказку… Но Она была особенным композитором, который так гармонично путешествовал по клавишам моего сердца. Она была особым художником, который мог разобраться, в каком цвете должно все быть…
Я не усну, по крайней мере, мне так казалось. А эта падлюка-луна насмехалась надо мной в окне, нежно освещая длинные белокурые волосы, придавая им совершенно другой смысл и другой смысл моему бытию…
Встретившее меня солнце смотрело лучами разочарования. Когда я проснулся, Ее уже не было. Рядом со мной осталась только рубашка, пропитанная Ее духами, и кусок салфетки, а на нем надпись: «Мы оба что-то упустили, скорее всего то, что нас соединяло…» На полу валялась моя любимая перьевая ручка, которая тонула в собственных же чернилах. Скорее всего, автор бросила ее на пол. А та обиделась и расплакалась черными слезами, навсегда оставив след душевной травмы на моем ковре.
Я поднял жопу с кровати и, надев халат, попытался ей позвонить, но увы... Отправившись на кухню и сделав себе кофе, я еще раз повторил попытку – опять без успеха. Зазвонил телефон, подходя к нему, я знал, что это не она.
Мой гитарист:
– Эй, мудак, ты хоть помнишь, что у нас сегодня концерт?
– Да…
– На шесть саундчек, постарайся не провтыкать …
Я и забыл про концерт, мы выступали в каком-то клубе в центре города…. Да и по хер на этот концерт, меня волновало совершенно другое…Я так и не понял, что она хотела донести этим месседжем. Мной снова овладел непонятный панический приступ… такой, как и ночью…
Полшестого, я в концертном костюме стоял возле зеркала. Надев ту рубашку, в которой Она спала, и, чувствуя запах Ее духов, я даже не стал ее гладить, пусть будет помята. Перебивать запах Ее "Шанель" своими духами я тоже не стал… Так круче…Хотя я имел в виду совершенно другое.
Запрыгнув в машину и включив музыку, начал осознавать: что-то упущено. Я всегда умел все просрать. Тащился медленно, в каждой длинноволосой блондинке видел Ее лицо, такого раньше не было… Добравшись до клуба, поехал к черному входу, там уже курили мои гитаристы и басист.
– Привет, засранец.
– Да, привет.
– Ты готов? Вид у тебя, как у изнасилованного ёжика.
– Да все в порядке, – улыбнулся я. Первый раз за семь лет эти люди меня раздражали. – Я в гримерку.
Я поднялся по лестнице и зашел в дверь маленького чулана – меня уже встречали. Таня и Оля, они отвечали за наш внешний вид, в углу комнаты стоял Влад. Этот парень занимался гитарами, следил, чтобы они были настроены, и подавал их музыкантам, когда те посреди концерта меняли инструменты. Он тоже был в очень «позитивном» настроении. В руках у него светился, как новогодняя игрушка, стакан с виски. Рядом же дежурила и бутылка на случай, если стакан попрощается с его владельцем. В углу стола, замотанный в брошенные струны, стоял еще один стакан. Недолго думая, я помог бедолаге не чувствовать себя одиноко, освободил его от серебряных объятий струн и налил вискарь.
– Ты готов? – спросил Влад.
– Да все в порядке, что с тобой?
– Ты бы на себя для начала посмотрел, – сказал он с каким-то позитивным сарказмом…
Таня объявила:
– Через пять минут саундчек.
Тоже волшебное создание: нежный, поющий голос, острые черты лица, тусклые рыжие волосы, ярко голубые глаза постоянно пронзали меня, казалось, что они метят в сердце. Таня была определенно стерва, но, учитывая, что в команде она всего лишь месяц, я еще не успел до конца это прочувствовать.
Концерт прошел, как и все остальные: кто-то орал, чтобы мы исполнили его любимую песню, сраные рампы выедали мне глаза – как я их ненавижу! Такое ощущение, что ты уже умер, идет суд на том свете, а ты не можешь смотреть на судей, так как натворил столько всего, что даже не получится поднять глаза. Пару фальшивых нот в каждой песне, раньше это меня волновало, сейчас было безразлично. Ден тоже налажал в соло, но никто ничего не понял.
– Мальчики, в принципе, было не плохо, – с милой улыбкой сказала Таня в гримерке. Она сияла непонятным для меня светом и выглядела очень довольной. А мы, изнасилованные сценой, развалились, кто как, на огромном диване гримерки. После концертов так всегда бывает. Ты отдаешь всю свою душу на растерзание пьяной кричащей толпе…Им это нравится, нам тоже…
Я встал и вышел к бару. Прошел коридор, увешанный физиономиями рок-звезд и американских президентов…
– Ой, а можно с Вами сфоткаться? – прозвучал тихий, немного удивленный голос, я повернулся и увидел двух девушек очень приятной внешности, у одной из них в руке блестел мобильный телефон.
– Да, конечно, – с наигранной улыбкой ответил я.
– Нам очень понравился ваш последний альбом, концерт тоже. Когда вы в следующий раз выступаете?
– Я пока точно не знаю, мы объявим на сайте, – с тем же выражением продолжил я.
Не хотелось ни с кем говорить, но обижать этих двух ангелочков я хотел еще меньше. Альбом на самом деле был дерьмо. По сравнению с нашими предыдущими, это был просто аборт проститутки и гомосексуалиста. Но народ требовал крови, и мы выдавили из себя пару дерьмовых песен, которые потом записали.
Раньше я писал песни у Нее на спине. Она была музой, у каждого, наверное, есть человек, который заставлял делать то, о чем даже не подозреваем. Не подозреваем, что мы так можем.
– Медовый Джек, – прошипел я бармену.
Его взгляд с пониманием упал на меня. Ко мне подошел Ден.
– Давай отсюда сваливать ?! – с полной уверенностью предложил он, залезая на высокую табуретку и при этом, не совсем изысканном зрелище, подмигивая рядом сидящей блондинке.
– Текилу, – закончив флирт и с табуреткой и с блондинкой, попросил он.
– Да, наверно, поехали.
– Все, допиваем и валим.
– Надо только попрощаться.
Допив и рассчитавшись со стариком-барменом, который очень уж сильно мне напоминал Буковски, мы пошли в гримерку, снова наблюдая чем-то недовольных американских президентов. Франклин вообще выглядел очень огорченно, по-моему, нашим концертом. В гримерке все было по-прежнему, только теперь все уже бухали. Ден заявил, что мы сваливаем. На выходе меня поймала Таня:
– Слушай, у меня есть парочка песен, которые я сама написала, может быть, завтра я зайду, и ты их посмотришь?
Она уже была изрядно выпившая.
– Ну, давай где-то во второй половине дня.
– Окей, я напишу, когда буду подходить.
Во время прощального поцелуя в «щечку», как мы всегда делали, что-то отклонилось от нашего традиционного общения. Крепко схватив меня за борты пиджака и прижав к стенке, Рыжая впилась в мои губы. Так изысканно и властно, с явными намеками на доминирование, меня еще никто не целовал. Освободив мой пиджак от своей «стальной» хватки и сделав пару шагов назад, уставившись своими глазками, она прошептала:
– До завтра…
Ммм…да. Теперь она выглядела явно по–другому… И это меня зацепило…
Выходя с клуба, я начал думать вслух…
– Ну, сто процентов, стерва.
– Ты снова сам с собой разговариваешь? Я тебя завтра к врачу отведу, чувак, это может плохо кончиться, – смеясь со своей шутки, вещал Ден, опершись на мою машину…
Через пару минут мы ехали к нашему любимому старому бару. Оба молчали. Он был очень интересным человеком. Высокий, с дьявольской бородкой и поднятыми вверх волосами, вечно тягавший за собой свою гитару, оранжевый «Paul Smith», Ден был одним из лучших соло гитаристов, которых я знал, да и, наверное, которых слушал. Его талант – заставить мелодию танцевать конкретно под чье-то сердце – всех приводил в бешеный восторг. Ден был автором мелодии к «Последнему поцелую осени». Эту песню вертели на радио три года. Благодаря ей, мы все купили себе машины. Никогда не забуду этот момент. Пляж, все пьяные, я с куском туалетной бумаги, которую мы использовали, как салфетки, и карандашом, смотрю на огрызок луны и пишу эти строчки… Я так и не признался, кому она посвящалась… А зря…
– Со мной вчера ночью одна история случилась, – еле выговорил я. Он – единственный человек, кому я мог это рассказать. И я рассказал от Ее шагов до Джо Кокера, плачущей перьевой ручки и последней песни концерта.
– Ну, как обычно, – прошипел он, зажимая в зубах только что подкуренную сигарету.
– Наверно, да.
– Не волнуйся, через два месяца снова придет. Ты бы эти дни в календаре отмечал.
Он дальше раскручивал эту тему, придавая ей все больше и больше юмористического значения, а когда мы спустились в бар, его монолог превратился в качественный стенд-ап. Но я его не слушал…
Усевшись за столик, он перестал излучать юмор и спросил:
– И как часто Она пропадает, а потом появляется ?
– Это, наверно, раз пятый.
– Понятно, – с улыбкой на лице он продолжил, – у арабов есть отличная поговорка: то, что случилось раз, может уже никогда и не повториться, но то, что случилось дважды, обязательно повторится и в третий раз…
– Я знаю, – с сарказмом сказал я. – Только вот не могу припомнить, когда я подписался на всю эту хренотень…
– Ты и не подписывался, это Она тебя подписала, – хлопая по плечу вещал он. – А вообще, видишь, через три столика двух брюнеток в гордом одиночестве? Я бы тебе советовал лучше подумать о них. Он встал с места и пошел в направлении вышеупомянутых девчонок. Вот теперь я знал, чем закончится вечер…
Снова тоже солнце. У меня сильно болела голова. Возле меня лежала вчерашняя брюнеточка, по-моему, ее звали Аня, она еще спала. Мы нормально отметили свой концерт… Впрочем, как и всегда… Я еле встал, натянул джинсы и футболку, пошел на кухню и, взяв бутылку пива, уселся на диванчике, держа в руках телефон. Пропущенных от Нее не было, я отправил сто СМС и еще больше раз набрал.
Странные мы, люди, существа. Любим и всираемся за одними, спим с другими…
Мои размышлениия по поводу собственной нравственности испортил телефонный звонок, номер был неизвестен, последнее число 12. Я взял трубку.
– Алло, это капитан полиции Крестовский. Вам известна Мария Александровна Облакова?
– Да, конечно.
– Когда вы видели ее последний раз?
– Позавчера ночью, а что произошло?
– Дело в том, что родственники вашей знакомой обратились к нам с заявлением о ее пропаже. Сегодня утром мы нашли телефон Облаковой. Вы бы не могли прийти к нам дать показания по поводу вашей последней встречи?
– Алло, вы меня слышите ?!?!
