Лишили жизни молодого парня. В ходе бытового конфликта. Цинично, брутально. Мать убийцы утверждает:
«Обстоятельства криминального правонарушения, изложенные в свидетельских показаниях обвиняемого Литвиненко Д. С., описанные Литвиненко Дмитрием Сергеевичем в ходе судебного заседания, с экспертной точки зрения категорически не соответствуют действительности», – так или примерно так говорится в проекте выводов, сделанных при судебно-медицинском обследовании трупа Бондаренко Е.Н.
Труп Бондаренко Е.Н…. Скупые строки официального документа, сквозь которые слишком уж смутно просматривается личность Жени Бондаренко, но зато отчетливо проступает какая-то щемящая и неотвратимая неправда, повлекшая за собой страшную трагедию, шокирующую своей абсолютной и нереальной обыденностью.
Дмитрий Литвиненко в ходе судебного заседания дает показания, а характер ран на мертвом уже теле Жени, которое отныне в официальных протоколах упоминается как «труп Бондаренко Е.Н.», своей страшной холодной безгласностью опровергает их.
Что же случилось?
В феврале 2018 года Жене исполнилось 28 лет. Симпатичный трудолюбивый парень, вдумчивый, добрый, спокойный – мечта многих девушек. Но с невестой пока не сложилось: все не мог найти свою королевну, для которой главной жизненной ценностью будет семья – он и их будущие малыши. Но до тех пор, пока все это лишь в перспективе, Женя закладывает фундамент для будущего домашнего очага. Нашел в Одессе стабильную прибыльную работу, снял квартиру на паях с земляками, с которыми и работали вместе: так веселее, удобнее вместе ездить на работу, да и экономнее – быстрее соберешь на мечту. А первый шаг к мечте уже сделан: Женя купил по случаю старенькие «убитые» жигули-девятку и вместе с другом за полтора года сделал из них сверкающую игрушку. Собственно говоря, это и было его хобби, которому он посвящал все не занятое работой время, которого было не так и много. Женя был трудолюбивый и ответственный и быстро стал правой рукой руководителя и душой коллектива. А вскоре взял к себе в бригаду и отца, поселив его в своей комнате.
Можно сказать, что косвенно машина и стала причиной трагедии. Всем автолюбителям известно, насколько остро стоит вопрос парковки в нашем городе. В доме, где жили Женя с друзьями, эта проблема решалась так: каждый ставил машину под своими окнами. Собственно говоря, Женя и квартиру подыскал на первом этаже с учетом этой потребности. На обочине против его окон места для машины не было: там зияли ямы и выбоины грунта. Но разве это проблема для мужчины, у которого руки растут из правильного места? Женя, подключив папу и друзей, засыпал ямы строительными отходами и щебенкой, оборудовав таким образом еще одно парковочное место рядом с домом – для себя. Всех устраивало такое развитие событий: соседи были дружные, никто никому старался не мешать, а при случае и на помощь приходили друг другу. Жили мирно. До одного далеко не прекрасного дня. В тот злополучный вечер Женя с отцом задержались на работе допоздна. Подъезжая к дому уже в темноте, за углом здания Женя встретил своих ребят, которые выходили туда покурить – подальше от соседских окон, чтобы никому не мешать. Женя притормозил и сказал приятелям:
Женино парковочное место оказалось занято чьей-то иномаркой. Женя попытался запарковаться возле соседнего палисадника. Но соседка, поливавшая цветы, сказала, что место занимать нельзя, потому что муж уже едет домой. Пришлось искать другой выход.
Но как вызвать хозяина незнакомой машины, которая создает вам препятствия? Всем известен этот нехитрый маневр: стукнуть по колесу, чтобы сработала сигнализация. Евгений так и поступил. Как в сказке, резко распахнулось кухонное окно соседской квартиры на первом этаже, и оттуда раздалась грубая ругань в духе «Дебил, что трогаешь машину», только гораздо менее цензурная. Но Женя не включился в перепалку, а сказал: «Не кричи, люди спят. Выйди, надо решить вопрос с машиной».
Но сосед вышел не сразу. Мы не знаем, как провел Дмитрий Литвиненко (это был именно он) те 5-6 минут, которые прошли прежде, чем он оказался на улице. И это – лишь первая из цепи загадок, которые нанизываются одна на другую в этой очень некрасивой ситуации.
Так или иначе, Дмитрий вышел во двор и стал наращивать градус конфликта: принялся кричать, что никто не смеет касаться его машины и указывать ему, как и что он должен делать. Говоря обычным бытовым языком, Дмитрий Литвиненко не предъявлял каких-то конкретных претензий, а просто изливал на своего визави потоки грязной и бессвязной нецензурной брани, очевидно, распаляя себя для более решительных действий. В какой момент в дело пошел нож, сказать трудно: было темно и мало что можно было увидеть. Но зато окна в тот жаркий августовский вечер в квартирах были распахнуты настежь, и многие соседи единодушно подтверждают, что тон разговора внезапно еще больше усилился, и вдруг Женя резко схватился за грудь, попятился, осел и произнес: «Зовите «скорую»!»… К нему подбежали друзья, курившие до тех пор в отдалении. Ребята не успели еще понять толком, что произошло, просто увидели окровавленного Женю, лежащего на земле. Из большой раны на груди густым фонтанчиком била кровь…. Ребята начали срывать с себя футболки, чтобы использовать их как подручные перевязочные материалы до приезда «скорой». Последнее, что уловило угасающее сознание Жени, – фигуры суетящихся вокруг него друзей, старающихся оказать ему помощь, ставшую уже бессмысленной…
А дальше – все как в плохом кино: машина «скорой», доставившая Женю в ургентную больницу, врач, выходящий из операционной палаты с опущенной головой, чтобы сообщить рыдающей матери горестную весть…. И все последующие этапы скорбного пути – судебная медэкспертиза, кладбище, похороны, поминки…
Пока осиротевшая мать, собрав все душевные силы, провожала своего сыночка в последний его земной путь, другая мать – Ольга Литвиненко – была занята совсем иными хлопотами: как бы сделать так, чтоб ее сын смог избежать правовых последствий совершенного злодеяния, свалив всю вину на пострадавшего. Она так и заявила Жениной маме на судебном заседании: «Вы меня извините, конечно, но ваш сын был неправ!» Кстати, то судебное заседание – чуть ли не единственное, на котором она, как свидетель, присутствовала. До того не появлялась. Люди думали – бедная, стыдится за сынка, не решается людям на глаза показаться. Но не то… «Ваш сын неправ!». А с неправыми как? – резать их, чтоб неповадно было! А кто прав и кто неправ – тоже мы сами решаем. Чуть что не по нашему хотению – сразу прирезать, ножик дома ополоснуть под краном и – на диванчик, спать непорочным сном. Как, собственно, и поступил Дмитрий Сергеевич, сыночек родной, кровиночка. Одно только жаль: пришли злые полицейские, не дали выспаться. Взяли родимого под белые (отмытые от крови) рученьки, да и повезли, куда следует – в изолятор временного содержания. И теперь вот приходится бегать, хлопотать, денежки тратить: ведь это же затратно – нанять ловкого и умелого адвоката, который мог бы, например, деликатно обратиться к защитнику противоположной стороны с таким недвусмысленным предложением: оказать давление на своих подзащитных с целью добиться их согласия на переквалификацию с умышленного убийства на убийство по неосторожности либо на превышение мер самообороны.
Или поискать другие пути. Судите сами, дорогие читатели.
Тонкостей всей проделанной работы мы не знаем, но совершенно ясно, что никто за просто так не изменит вам данные судмедэкспертизы. А они изменялись, притом самым радикальным образом. Так, например, при последней экспертизе хронология нанесения ударов не была установлена. Но зато было «точно» установлено, что «…з експертної точки зору, обставини та механiзм нанесення тiлесних ушкоджень, продемонстрованi пiд час проведення слiдчого екперименту вiд 12.10.2018 року за участю обвинуваченого Литвиненко Д.С., …. характер ран у потерпiлого спiвпадають з такими, якi можуть очiкуватися при нанесеннi «хаотичних» травматичних впливiв».
Как говорится, если нельзя, но очень хочется, – то можно. Иначе как объяснить, что то, что в протоколе первичной экспертизы обследования «категорически не соответствовало», вдруг (после привлечения новых экспертов) стало «спiвпадати»?!
Объяснение этому простое и ясное: если ранения не были нанесены целенаправленно, а были хаотичными – извольте, дело моментально переквалифицируется – из умышленного убийства в убийство по неосторожности или в превышение самообороны. В чем разница? – спросите вы. Ведь убийство остается убийством. А разница – в статьях, а следовательно, в сроках наказания. Статья за умышленное убийство предусматривает от 7 до 15 лет лишения свободы, а с учетом того, что человек своей вины не признает, это, как правило, 8-10 лет. При нормальном поведении заключенного – возможен выход «по УДО» (условно-досрочное освобождение). В случае же убийства по неосторожности – срок до 5 лет, а выход по УДО – через 3,5 года.
Кто-то может задать вопрос:
Давайте рассуждать. Во-первых, никто никому жизнь портить не намеревался. Взрослый 45-летний мужчина сам принял решение – в ходе словесного конфликта он нанес оппоненту шесть(!) ножевых ранений, из которых одно – однозначно смертельное, нанесенное с такой силой, что у жертвы не оставалось ни единого шанса. Второе: отсидев определенный судом срок, человек выйдет на свободу и будет жить дальше. А Женю уже не вернешь. И это не только оборванная молодая жизнь, но и незаживающая рана в сердце стареющих родителей, оставшихся без кормильца, а также – горе младшей сестры, лишившейся советчика, покровителя и защитника.
И еще один аргумент, едва ли не самый важный в этом вопросе. Ни для кого не секрет, что пенитенциарные учреждения – не только наши, а вообще все – в принципе не осуществляют исправительной функции. Скорее их можно назвать курсами повышения уголовной квалификации.
И вот, представим себе, что такой гражданин (который, даже еще не имея уголовного прошлого, в ходе бытового конфликта совершил умышленное убийство безоружного человека), отсидев, пусть даже минимальный срок, выходит на свободу. Каким будет его отношение к жизни теперь? Можно вообразить. Кто из нас захотел бы попасться ему под «горячую руку»? Кто желал бы кому-то из своих близких повстречать на жизненном пути такого человека? А ведь с виду он – совсем как обычный человек, только без морального внутреннего барьера, и неизвестно, в какой момент он покажет себя во всей полноте, чем это обернется для окружающих.
Сегодня интересы семьи Бондаренко в суде защищает Максим Николаевич Крайнюков.
– Из материалов дела, которые мне передал следователь, четко видно, что всего ранений было шесть. Большинство из них относятся к средним и легким. А вот ножевое, которое попало в сердце и значится в акте экспертизы как «ранение №1», было явно нанесено умышленно. Об этом четко говорится в акте самой первой судебно-медицинской экспертизы. Такого рода повреждение нанести по неосторожности просто немыслимо: колото-резаная рана, очень глубокий раневой канал, с поворотом, нож вошел с большой силой, а потом с силой вырван. Удар нанесен не по касательной, а прямо, – говорит Максим.
Сначала, на досудебном следствии, обвиняемый показывает, что на него нападали 4-6 человек. В суде показания изменились: количество нападавших сократилось до двух человек (в ходе досудебного следствия было доказано, что друзья Жени находились на таком расстоянии от места конфликта, что никак не могут считаться его участниками). И эти двое, по словам Дмитрия, «набросились на него и стали жестоко избивать». Однако телесных повреждений при первичном осмотре у него не обнаружено. То есть вообще – не было повреждений у Литвиненко. Но через 72 часа Дмитрий Литвиненко снова подвергся медицинскому освидетельствованию. В этот раз оказалось, что у него за ухом небольшая свежая гематома. Это произошло уже после трехдневного пребывания в ивс (изоляторе временного содержания), когда подозреваемого перевозили в сизо (следственный изолятор). О происхождении этой гематомы, а вернее, небольшой ссадины, мы можем только строить догадки – тем более что осмотр производился не врачом, а фельдшером, который не имел права составлять подобные акты.
Напомним, изначально это был словесный конфликт. Притом довольно короткий, как утверждают всевидящие соседи. Дмитрий Литвиненко утверждает также, что избивали не только его самого, но и наносили удары по машине. Что опять же не подтверждается протоколом осмотра: абсолютно никаких повреждений корпуса машины не обнаружено. Уже только по одному этому можно судить, насколько «правдивы» показания Литвиненко:
В одних показаниях Литвиненко говорит, что открыл водительскую дверцу и достал нож из дверного карманчика. В других показаниях – он же утверждает, что это было со стороны пассажира. Достал нож и начал отмахиваться. Локализация ударов – левая часть груди и область подмышки. Хронология нанесения ранений точно не установлена, но судя по характеру смертельного ранения и показаниям свидетелей, оно было последним. Вероятнее всего, Женя отступал, пытаясь увернуться, потому первые удары не достигали цели. Здоровый откормленный 45-летний дядька не просто бил безоружного парня, на поколение моложе него, но наносил ему удары ножом лишь за то, что его попросили освободить чужое парковочное место. Сегодня убийца виновным себя не признает, компенсировать моральный ущерб и потерю кормильца семье погибшего отказывается и дает лживые показания, чтобы любым способом уйти от ответственности.
Девятого октября в Киевском райсуде Одессы состоялось очередное заседание суда. В ходе процесса судом было одобрено ходатайство потерпевшей стороны о приглашении для дачи разъяснений судмедэкспертов Варсана и Изотовой.
Мы обещаем следить за ходом судебного разбирательства и информировать наших читателей о последующих событиях.
