Как мы уже писали в прошлом очерке о февральской эвакуации 1920 года белого движения и представителей интеллигенции, хаос и отсутствие организации процесса посадки на корабли, скопившиеся в обледенелой акватории Одесского порта, привели к тому, что только каждый третий из бегущих от наступающих большевиков смог попасть на борт.
Одной из наиболее трагических страниц того периода является судьба воспитанников легендарного Одесского кадетского корпуса, оказавшихся брошенными в этом адском водовороте событий.
К началу 1920 года в здании из красного кирпича на Большом Фонтане, где в 1899 году согласно Высочайшему повелению императора Николая II был основан Одесский Великого князя Константина Константиновича кадетский корпус, находились более 900 мальчишек, включая воспитанников из других городов, в частности, остатки Киевского корпуса, добравшиеся до Одессы для продолжения образования.
По воспоминаниям Е.М. Яконовского, кадета и непосредственного участника тех событий, опубликованных во Франции в начале 1950-х, «...цейхгаузы старших рот были уже давно разграблены, и если третья и четвертая роты были одеты в кадетскую форму полностью, то вторая и первая были уже экипированы совершенно разношерстно.
В Одессу стекались тысячами беженцы и оторвавшиеся от своих частей военные. Город был переполнен лазаретами. Свирепствовал тиф и начинался голод.
Несмотря на присутствие в Одессе 15 тысяч офицеров, в распоряжении командования не было ни одной воинской части, мало кто верил в возможность защиты Одессы и большинство стремилось попасть на пароходы. Уезжали в Крым, Варну и Стамбул, а также в Новороссийск, который был еще в глубоком тылу главных сил белых.
Директор Одесского корпуса, молодой полковник Военно-юридической академии Бернацкий, получил заверение генерала Шиллинга, севшего 7 февраля на корабль «Анатолий Молчанов», в том, что корпус будет эвакуирован вместе с воспитанниками находящегося рядом Сергиевского артиллерийского училища. Свое обещание генерал Шиллинг выполнил, и только неправильная оценка положения полковником Бернацким и роковые стечения обстоятельств привели корпус к развернувшейся далее трагедии.
Все эти дни кадеты деятельно готовились к эвакуации. Заколачивали последние ящики с имуществом корпуса, получали на руки запасное белье, из наволочек шились вещевые мешки.
Катастрофа произошла в ночь на 7 февраля 1920 года. В два часа утра к полковнику Бернацкому явился курсовой офицер Артиллерийского училища с предложением от инспектора училища (в будущем генерал-майора и начальника училища в эмиграции) Н.А. Казмина немедленно выступать в порт и грузиться под прикрытием юнкеров.
Полковник Бернацкий долго колебался: спешный ночной выход означал потерю имущества корпуса ввиду отсутствия подвод. Нужно было будить разоспавшихся в ледяных спальнях мальчиков и вести их, некормленных и сонных, пять верст по морозу в кромешной тьме. Кроме того, полковник Бернацкий опасался возможности ночного нападения на колонну. Со стороны города уже всё отчетливей доносилось уханье пушек. Со стороны Куликова поля ружейная и пулеметная стрельба сливалась понемногу в сплошной гул, а редкие сначала орудийные выстрелы раздавались теперь каждые полминуты».
Однако юнкерам старших курсов в количестве около 190 человек под руководством М.Ф. Самоцвета и личному составу Сергиевского артиллерийского училища удалось всё же благополучно добраться до порта и погрузиться на корабли, уходящие в Крым и Варну.
Остававшимся же в городе была уготована тяжелая участь.
Полковник Бернацкий, оценив сложившуюся ситуацию, принял решение вести корпус в Овидиополь, где попытаться перейти границу.
Печальное и холодящее душу зрелище представилось тогда жителям Одессы, видевшим колонну с буквами «О.К.» на погонах.
«..Было уже больше трех часов пополудни, когда корпус, наконец, двинулся. Впереди первый взвод, дальше длинная колонна четвертой и третьей рот в черных шинелях с белыми мешками-наволочками на спине. Воспитатели с семьями пешком. Единственная одноконная подвода и сзади наш третий взвод. Винтовки на ремне, обойма в магазинной коробке», – вспоминает В.М. Яконовский.
Ночуя в заброшенных зданиях, периодически поддерживаемые немецкими колонистами по пути следования, кадеты с преподавателями приближались к Овидиополю, расположившемуся у берегов Днестровского лимана.
Здесь, в Овидиополе, кое-как налаживается командование. Во главе становится генерал Васильев со своими солдатами, а отдельными частями командуют полковники Стессель, Алексеев и Мамонтов. Район Овидиополя окончательно отрезан от основных сил генерала Бредова, так как красные уже в Тирасполе на Днестре. Таково было общее положение, при котором почти 700 мальчишек с несколькими офицерами и директором корпуса рассчитывали вскоре оказаться в спокойной и сытой Бессарабии.
Однако как только колонна, сопровождаемая большим количеством беженцев и обозов, вышла на лёд Днестровского лимана и начала своё движение в сторону Аккермана, румыны открыли огонь. Ошеломлённые таким приёмом кадеты были вынуждены спешно вернуться в Овидиополь.
Офицеры предположили, что такая реакция румынской стороны была связана с присутствием рядом большого количества беженцев, которые могли быть приняты румынами за отступающий Овидиопольский гарнизон.
На следующее утро попытку перейти лиман возобновили, но уже самостоятельно. Однако добравшись до Аккермана, кадетам удалось лишь побыть несколько часов в тепле Аккерманской гимназии, после чего они опять были спешно изгнаны румынской Королевской армией обратно в Овидиополь, по изрытому снарядами льду Днестровского лимана.
Понимая, что прорыв на Бессарабию далее невозможен, утром 13 февраля директор Кадетского корпуса Бернацкий принимает тяжелое, но вынужденное решение – вывести младшие роты по Одесской дороге навстречу большевикам, чтобы попытаться умолить их пощадить детей. Старшие же кадеты остались в Овидиополе и приняли решение продвигаться дальше с отрядом генерала Васильева.
Из воспоминаний кадета, изданных в Париже в 1952 г:
«…Румыны предлагали ему остаться в Аккермане. Но полковник Бернацкий — старый русский офицер. На его совести 600 мальчиков, голодных и усталых, которых его, полковника Бернацкого, роковая ошибка бросила на снежные дороги. Он постарается купить их спасение своей собственной сдачей.
Так и произошло через несколько дней, когда полковник Бернацкий наткнулся на красные разъезды. Все офицеры и редкие, высказавшие желание идти с корпусом, старшие кадеты были арестованы. Остальные вернулись в опустевшее и разграбленное здание корпуса. Кое-кто из местных ими занялся, выклянчивая в красной комендатуре продовольствие. Мальчики понемногу разбредались. Шли в беспризорные, даже в Красную Армию, бежали летом к Врангелю через Днепр или морем на лодках. Полковника Бернацкого спас от смерти известный приказ Троцкого о пленных офицерах специальных войск. Ему предложили читать лекции красным курсантам. Отказ означал, конечно, смерть.
Странно было требовать от этого человека, до конца исполнившего свой долг, никому, казалось, не нужное донкихотство. Оно, однако, было нам нужно. В Сербии мы жестоко осудили нашего благородного директора. Молодость жестока и прямолинейна. Его сын, наш товарищ, милый Саша Бернацкий застрелился в Белграде».
Оставшийся же небольшой отряд старших по возрасту воспитанников Кадетского корпуса, примкнув к отступающим частям генерала Васильева, уходил к северу в надежде соединиться с основными силами генерала Бредова. Впереди этой почти 10-тысячной серой колонны шел броневой автомобиль и эскадрон павлоградских гусар, гвардейская саперная рота с пулеметной командой и батальон немецких колонистов из-под Николаева.
Питаясь по дороге гнилой кукурузой, попадая под периодические обстрелы, отряд двигался по Тираспольской дороге.
К 15 февраля показались красные четырехугольники черепичных крыш немецкой колонии Кандель.
Тут произошло первое боевое столкновение с красной дивизией Котовского, занявшей немецкое поселение.
Здесь у кладбищенской стены старого католического кладбища мальчишки приняли свой бой, потеряв убитыми часть своих товарищей, но на время выбив силы Котовского из Канделя. В этом бою погибли кадеты В. Григороссуло, Л. Клобуков, Е. Никитин, Тер-Никогосов и другие.
Несмотря на отчаянную контратаку, дальнейшее удержание посёлка было уже невозможно, так как у измученных кадетов, солдат и офицеров закончились боеприпасы, на последних каплях бензина остановился броневик и последнюю гранату выстрелила единственная пушка, которую больше не в силах будут тащить отощавшие лошади.
Остававшиеся в живых четыре десятка мальчишек уже через несколько дней будут приняты румынской стороной благодаря тому, что во время первой попытки прорваться в Аккерман директор корпуса Бернацкий успел послать телеграмму внучке Александра Второго королеве Марии в Бухарест.
Румынские войска в Раскаецах не пустят остатки сил генерала Васильева, предложив перейти границу только ему. Как верный чести и присяге офицер, поблагодарив выстоявших в бою кадетов за самоотверженность во время боя под Канделем, он застрелится в днестровских плавнях.
Кадеты доберутся впоследствии до Сербии, где продолжат занятия в рамках воссозданного Первого русского кадетского корпуса, и дальше жизнь разбросает их по просторам Европы, но эти февральские дни 1920 года останутся навсегда в их сердцах. К сожалению, современная история не уготует этому самоотверженному поступку кадетов известность боя на железнодорожной станции Круты, не окажется среди них родственников именитых чиновников, не напишет об этом Грушевский и не будут пропагандировать «политики» современности.
Они останутся навсегда одним из многих трагических фрагментов ужаса гражданской войны.
В 2010 году тут, недалеко от стены старого кладбища, где кадеты приняли бой с силами Котовского, по инициативе одесской общественной организации «Кадетский союз» во главе с А. Гайдаровой и при поддержке Одесской епархии установят гранитный памятник с фамилиями некоторых из погибших в тот февральский день 1920 года.
И вот в такой же февральский день, спустя ровно 100 лет со дня этого боя, продолжая возвращать из забвения незаслуженно забытые страницы нашей истории, мы вместе с членами военно-исторического клуба «Защитник» собрались у мемориального камня, дабы отдать дань памяти юным героям той братоубийственной войны, сохранившим до конца верность своему девизу «Жизнь – Отечеству, честь – никому!»
Увековеченный крупными буквами на гранитной плите, он и сегодня является назиданием для будущих поколений.
