Пять лет назад, 4 декабря, ушёл из жизни народный артист СССР.
Вячеслав Васильевич Тихонов был народным артистом СССР, лауреатом Ленинской и Государственных премий СССР и РСФСР, Героем Социалистического Труда, кавалером пяти государственных орденов и четырёх медалей. Впрочем, для меня, военного журналиста, он всегда представлял профессиональный и человеческий интерес отнюдь не своими титулами да высокими наградами. Куда ценнее то, что из семи десятков сыгранных им в кино ролей львиная доля состояла из персонажей военных.
Он играл солдат, матросов, русских и советских офицеров. На его счету: мичман, три лейтенанта, четыре капитана, пять майоров, четыре полковника, генерал… Ну как о таком актёре не написать! А не получалось. Тихонов под различными предлогами отказывался давать интервью для военной печати. С некоторых пор вообще стал избегать нашего брата журналиста. Попробовал я заручиться поддержкой его бывшей жены Ноны Викторовны Мордюковой, с которой был в отличных отношениях. Так она даже слушать меня не стала: «Чтобы я ему позвонила? Да ни в жизнь! За тринадцать лет нашей совместной жизни он ни разу ко мне в больницу не приехал, самочувствием моим не поинтересовался. Цветочка никогда не подарил. А к ней (Тамара Ивановна, вторая жена. – М.З.) и ездил, и дарил. Мама моя часто повторяла: не будет у тебя, дочка, счастья с мужем, которого ты старше (на три года. – М.З.). Конечно, это всё ерунда. Вся беда в том, что мы с ним душевными волнами не совпадали».
Что правда, то правда.
Тихонов был чрезвычайно сложным, неординарным человеком в жизни, в творчестве. И совпасть с амплитудой его душевных колебаний было дано не каждому.
В том я убедился, как говорится, воочию. Ведь, в конце концов, благодаря усилиям директора Дома кино Юлия Гусмана и тогдашнего его заместителя Виталия Пименова моя встреча с артистом всё-таки состоялась в кабинете первого. Для начала я сколь мог деликатно поинтересовался, почему актёр так категорично не желает общаться с прессой? И услышал в ответ, что всё уже им говорено и переговорено. Ничего нового не скажешь. А толочь воду в ступе полагает для себя унизительным. «Завтра на вашем месте будет сидеть другой журналист и задавать всё те же однотипные вопросы. А я не хочу делать вид, что мне они интересны».
– Но вот мне, к примеру, не сомневаюсь, что и моим военным читателям, очень хотелось бы узнать, что называется, из первых уст, почему народу так понравился ваш Штирлиц, в чём причина его устойчивого обаяния?
– И я вынужден буду в который раз признаться: не знаю. Потому что, на самом деле, когда мы снимали «Семнадцать мгновений весны», для меня то была всего лишь очередная роль, не более. Она стала мне дорога уже много позже, после того, как зрители в нашей стране и за рубежом невероятно тепло приняли фильм. Наверное, в Штирлице и есть какой-то секрет. Увы, мне он неведом.
– Сейчас я скажу банальность, но это же вы своей игрой привнесли в кинообраз некий ореол. Ну не мог же, согласитесь, секрет возникнуть на пустом месте. Может, вы больше, чем в иных случаях, трудились над психологическим рисунком роли или что-то другое предпринимали?
– Ничуть. Работал как всегда. Меня можно обвинить в чём угодно, но только не в отсутствии добросовестности. Другой вопрос, что в процессе съёмок иной раз возникало какое-то почти ощутимое напряжение от самоотверженной игры партнеров, от художественного антуража мизансцен. Но это я отношу на счёт дарований своих коллег по профессии. С таким великим числом великих актёров мне никогда раньше не доводилось сниматься. Сказалась и невероятная творческая щепетильность Тани Лиозновой. Несмотря на то, что фильм чёрно-белый, костюмы все шились с соблюдением мельчайших цветовых оттенков. Скажем, золотые и серебряные галуны для погон немецких генералов вышивались именно золотом и серебром. Ещё одно немаловажное обстоятельство. В «Семнадцати мгновениях», может быть, впервые в нашем кинематографе враг не изображен ни монстром, ни даже саркастически. А Броневой в роли Мюллера и Шелленберг в исполнении Табакова – вообще персонажи симпатичные. Мне говорили, что родные германского разведчика даже благодарили Олега Павловича за честную игру. Раньше такого точно никогда не наблюдалось.
Наша идеология, похоже, не понимала простой, казалось бы, истины: унижая, уничижая противника, она тем самым низводила Великую Победу советского народа до уровня ничего не значащей стычки.
А ведь победить гитлеровскую военную машину, самую мощную, кстати, за всю историю человечества, не смогла бы никакая другая армия мира, кроме советской. Равно как и никто в мире не мог переиграть немецкую разведку, кроме нашей.
– Вы бы сыграли ещё в подобного рода фильме?
– Нет. Я, наверное, вообще откажусь от любых сьёмок. Не хочется предавать себя и партнёров, не хочется делать что-то недостойное персонажей, которые уже сыграны. Не хочется падать – всеми предыдущими ролями планка поднята слишком высоко. Но куда важнее другое. Пришло новое поколение. У них, молодых, вкус изменился. У меня же пустота одна на душе от этих реклам – они не мне адресованы.
– Ходят упорные слухи, что «Семнадцать мгновений» будет колоризован–расцвечен…
– Категорически не приемлю этого глупого ребячества. По мне, так все фильмы о минувшей войне должны быть чёрно-белыми – так она трагична. Пусть Голливуд упивается своей клюквой. Нам, заплатившим за Победу столь огромную цену, этого делать не пристало.
– С молодости я занимаюсь изучением устного народного творчества – анекдотов. Смею поэтому утверждать, что Штирлицу по количеству народных баек принадлежит почётная «бронза». Вперёд себя он пропустил только чукчей и евреев. Как вы относитесь к анекдотам о своём персонаже и о себе в том числе?
– Признаться, подобное ранжирование для меня несколько необычно. А отношусь терпимо. Хотя, если честно, удовольствия мало испытываю, слушая одни и те же анекдоты по многу раз. Поневоле взял на вооружение методику Юрия Никулина. Когда спрашивают: вы слышали о себе вот такой анекдот, отвечаю: «От вас – впервые слышу».
– Говорят, что болгарская ясновидящая Ванга, пеняла вам: «Ты почему не купил будильника, как просил тебя Юрий Гагарин?
– Правда здесь лишь в том, что с группой болгарских коллег по кинематографу я действительно ездил в Петрич. Места там удивительно красивые на стыке трёх границ: Болгарии, Греции и Македонии. А дальше – сплошное враньё. Ни о чём я ясновидящую не спрашивал и мне она ничего не говорила. К тому же с Гагариным я был знаком шапочно. Мы даже обращались друг к другу на «вы».
И на том наша беседа тогда закончилась. В кабинет Гусмана вошла дочь Тихонова Анна. Они с отцом пошептались, и артист, извинившись, заметил: как-нибудь в другой раз договорим. Другого раза, увы, не случилось. И поэтому, наверное, я лишь вскользь в одной из своих книжек упомянул о встрече с артистом Тихоновым. Почему-то мне всегда казалось, что если бы нас тогда не прервали, то я бы ещё на многие откровения сумел-таки «раскрутить» Вячеслава Васильевича. А вот сейчас, взявшись писать о нём сколько возможно пристально изучив творческую биографию выдающегося актёра XX века, понимаю: ничего бы я не добился ни тогда, ни позже. Попробую объяснить, почему.
Тихонов служил своим искусством Отечеству и народу не за страх, а, как и подобает глубоко порядочному человеку – за совесть. В отличие от некоторых коллег, он никогда не держал фиги в кармане по отношению к общественному строю и властям предержащим. И поэтому так называемую перестройку встретил не просто настороженно – почти враждебно, не приняв её всеми фибрами своей души. Идеалы, в которые он верил по-настоящему, а не показушно, оказались растоптанными. Вдобавок то безвременье напрочь уничтожило театр и кинематограф. Знаковых, полнокровных и масштабных ролей не наблюдалось вовсе. Да и откуда им было взяться, если все вокруг хапали и продавали всё, включая Родину.
По воспоминаниям дочери Анны, продюсеры и режиссёры наперебой предлагали артисту воплощать на экране проворовавшихся шулеров, разнузданных депутатов, спившихся генералов. Тихонов брезгливо от них отказывался, хотя по тем шальным временам мог бы запросто озолотиться. Однако жил он анахоретом-отшельником.
За последние полтора десятка лет своей жизни Вячеслав Васильевич выступил лишь в нескольких картинах. В ленте Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем» у него была проходная роль. В 1998 году вышел фильм-гротеск Сергея Урсуляка «Сочинение ко Дню Победы». Там Тихонов в компании Михаила Ульянова и Олега Ефремова сыграл ветерана-фронтовика, шокированного происходящим в новой России и улетающего с боевыми друзьями на самолёте, который неизвестно где и когда приземлится... В те же годы артист «тряхнул стариной» (по мнению критиков весьма удачно) в фильме Дмитрия и Игоря Таланкиных «Бесы» по роману Ф.М. Достоевского. В 2002 году по просьбе дочери снялся в триллере своего зятя, режиссёра Н. Вороновского «Глазами волка». Последней его киноролью стал Бог в претенциозном, как и всё, что поставил Эльдар Рязанов без своего напарника Эмиля Брагинского, фильме «Андерсен. Жизнь без любви». Судя по всему, ни одна из перечисленных работ (несколько мелких вообще не в счёт) не принесла взыскательному творцу ни профессионального, ни человеческого удовлетворения. У Михалкова он снялся как у приятеля и соседа по даче. Урсуляк подкупил актёра что называется «горячей», животрепещущей темой. Дочери отец просто не смог отказать. А Рязанов, известно, хоть мёртвого уговорит… Таким образом, кризис в стране совпал по синусоиде с личным творческим кризисом актёра. Однако стенать, упиваться тем и другим, а уж тем более жаловаться «пожелтевшим» СМИ на свою «судьбу горемычную» не входило в базовые установки высоконравственного актёра.
По свидетельству как раз «перестроившегося» Сергея Соловьёва, автора чумовой «Ассы», Тихонов «решительно осуждал новое время. Он даже отказался вести актёрскую мастерскую во ВГИКе!». Странное, однако, удивление режиссёра. По мне так поступок Вячеслава Васильевича вполне логичен. Если у тебя на душе нет радости, а её у прославленного артиста как раз не наблюдалось, то чем же он мог поделиться с молодыми? Переступив здесь через себя, он бы себя и предал. Кто угодно другой горазд был на такие поступки, только не порядочный Тихонов.
Вдобавок Вячеслав Васильевич категорически не принимал массового, повального увлечения СМИ смакованием личной жизни актёров, того, что на Западе ещё с придыханием именуется Private Life. Меня друзья настойчиво предупреждали: задашь ему вопрос про покойного сына и можешь собирать манатки – на этом ваше общение закончится. Конечно, смерть сына-первенца Володи стала вечно саднящей душевной отцовской раной. Говорят, что Тихонов до самой кончины корил себя его трагической гибелью, тем, что не сумел его уберечь от наркозависимости. Актриса Лариса Лужина утверждает: «Он очень тяжело переживал потерю сына. Так и говорил мне: "Считаю себя виноватым в том, что Володя рано ушёл из жизни". Он же не мог постоянно заниматься его воспитанием. И горестно переживал, что после развода сыну не хватило отцовского пригляда». Могила Володи на Кунцевском кладбище действительно была единственным местом, куда Тихонов изредка выезжал из своего дачного аскетичного жилища.
Таким образом, вполне закономерно, что на вопросы друзей: «Как дела?» Вячеслав Васильевич неизменно с грустью отвечал: «Никак. Доживаю свой век». Это определённо была трагедия актёра, но и её он не намеревался обсуждать с кем бы то ни было.
Те самые его предельная щепетильность и порядочность, о которых здесь уже говорено, как нельзя лучше характеризуются и следующим примером.
В 2008 году начал сниматься телесериал «Исаев» о молодости Штирлица. Сергей Урсуляк решил пригласить 80-летнего Тихонова на роль отца Исаева. Они встретились, как добрые знакомцы. Долго говорили о предстоящем фильме. И под конец режиссёр согласился с доводом великого актёра: негоже хотя бы отдалённо, хотя бы косвенно, пусть из самых лучших творческих побуждений эксплуатировать хрестоматийную роль Исаева-Штирлица.
А незадолго до кончины Тихонов увидел премьеру сериала «Исаев» по телевидению, которая состоялась в октябре 2009 года. Об исполнении роли молодого Исаева актёром Даниилом Страховым сказал, что артист, хотя советов и не спрашивал, но на него похож, и это приятно.
Во всяком случае, после «Семнадцать мгновений весны», что бы уже Тихонов ни играл, для всех он навсегда остался только Штирлицем. Соседи даже о матери его говорили не иначе как: «Вон, мама Штирлица пошла»! Да и первая жена Нонна Мордюкова никак по-другому не выражалась, кроме как: «Когда мы ещё жили со Штирлицем...».
Ну что вы хотите, если его попугай встречал гостей криком: «Ромочка – Штирлиц!». И как же так случилось, что телевизионный фильм о советской разведке, которая никогда не была обойдена вниманием отечественного кинематографа, стал вдруг феноменальным явлением нашей культуры? Ведь это же факт, что во время первой демонстрации «Семнадцати мгновений...» города и веси СССР пустели. Да и при последующих многочисленных показах зрительской аудитории не убавилось. Наконец, почему именно Штирлиц вдруг стал героем несметного количества анекдотов? Причём Тихонов – единственный в мире актёр, о герое которого сочинено такое огромное количество баек.
Причём, Тихонов воплотил своего героя в предложенных обстоятельствах так называемого социалистического реализма почти что гениально, потрафив и вечно подозрительному, недовольному агитполитпропу, и нам, смертным, им воспитанным.
Актёр ведь не просто показал работу и приключения разведчика, какими они были или хотя бы могли быть по жизни. Нет, он воссоздал, по существу, голубую мечту, сказку о том, какой нам (и высшим партийным руководителям, и простым советским обывателям) хотелось бы видеть собственную разведку.
Ну, не было, и быть не могло у нашей разведки резидента, даже приблизительно напоминающего Исаева-Штирлица. Весь он от начала и до конца выдуман Юлианом Семеновым, поставлен талантливой Татьяной Лиозновой и гениально сыгран Вячеславом Тихоновым. Именно – сыгран, несмотря на слабую литературную первооснову. Его потрясающие паузы по праву изучаются во ВГИКе...
И несколько «мгновений» напоследок
Тихонов однажды чуть не сорвал съёмки. Вышел из гостиницы и направился на съёмочную площадку в форме штандартенфюрера СС. Бдительные жители Берлина хотели сдать «фашиста» в полицию. Съёмочной группе с трудом удалось отстоять актёра перед гневной толпой.
Каждый раз, когда требовалось показать крупным планом руки разведчика, приглашался дублёр. На тыльной стороне руки у Тихонова красовалась наколка «СЛАВА». Она просматривалась даже под толстым слоем грима.
По пути к границе Штирлиц слушает песни Эдит Пиаф, которые будут написаны только в 60-е годы.
Когда Штирлиц загонял свой «Мерседес-Бенц» во двор коттеджа, к нему подбежала дворняжка, которую хозяин отпустил с поводка. Камеры продолжали работать. Импровизируя, Тихонов спросил: «Чей же ты, дурашка?». Пёс подошёл к актёру и доверчиво положил морду в его руки. Потрясённая Лиознова оставила в фильме всю мизансцену. Доброту не сыграть, если её у тебя нет. А дети и собаки это чувствуют.
Знаменитую сцену свидания в кафе тоже придумал Тихонов. Предполагалось, что в кадре окажется и их маленький сын. Но это уже был бы перебор.
Зрители и члены съёмочной группы искренне восхищались задумчивым взглядом Штирлица. Тихонов признавался, что в такие минуты он вспоминал таблицу умножения.
Фидель Кастро был большим фанатом сериала. Но ещё больше фильм любил Леонид Ильич Брежнев. И присвоил Тихонову звание Героя Социалистического Труда… через девять лет после выхода фильма на экраны, случайно узнав, что актёр не был отмечен столь высокой наградой…
