С момента появления на свет человек уже владеет родительским наследством, ибо родительские гены определили, каким он «получился» - красивым или так себе, способным или не очень, темпераментным или вялым по характеру. Словом, каждый получает то, что ему было предопределено. И тут уж нельзя будет «вытребовать» того, чего тебе «не додали» родители, потому что не существует «инстанции» по справедливому распределению этого важнейшего наследства. Но что касается наследства материального, то есть имущественного, то делами о нем буквально завалены наши суды. И все «истцы» чего-то требуют – квартиры, денег, земельных участков, машин и прочей движимости и недвижимости. Судятся ожесточенно из-за этого самые близкие родственники – дети с отцом-матерью, внуки с бабушкой-дедушкой, братья и сестры между собой.
По долгу своей журналистской работы мне не раз приходилось сталкиваться с такими тяжбами, бывать на судебных заседаниях и писать об этом. Да и так, по жизни нечто подобное узнаешь, бывает, о людях, знакомых тебе и вроде бы в остальном порядочных. В иных семьях, даже если до суда дело еще не дошло, уже наметилось противостояние – «группа захвата» и «группа обороны».
…Жила себе скромная трудовая семья в скромной же квартире – двухкомнатной «хрущевке». Двоих детей вырастили – сына-первенца и младшую (на целых 15 лет) дочурку. Сын рано выпорхнул из родительского гнезда и сумел неплохо обустроиться в самостоятельной жизни. Имеет свой небольшой бизнес, который позволил ему и дом построить, и приобрести «впрок» квартиру для своей еще несовершеннолетней дочери. А вот у сестренки не очень удачно дела складываются – успешно закончила университет, но не может уже два года найти работу, живет по-прежнему с родителями, очень ее судьбой обеспокоенными. В одно из редких своих посещений сын узнает, что в связи с возрастом и пошатнувшимся здоровьем, родители решили сделать завещание – оставить свою квартиру дочери. Сын вспылил: «Это как же – ей одной?». С тех пор совсем перестал навещать родителей – даже в праздники, даже в дни рождения. Так что, в такие дни мать слезы проливает, а отец горестно молчит. За что ж им боль такая? Из-за какой-то тридцатиметровой «хрущевки», которой их успешный сын не хочет поступиться сестре-неудачнице?
Не лучше выглядит другая семейная история. Старая женщина после смерти мужа осталась одна в квартире – тоже «хрущевке», 42-метровой. Прямые наследники – два сына, но их жены уже включились в борьбу за «внучатые» права на бабушкину жилплощадь. Как только перешел жить к ней внук по старшему сыну (и к институту ему ближе и чтобы по хозяйству помочь), тут же жена младшего со скандалом потребовала, чтобы бабушка немедленно их дочь у себя прописала. Хотя эта семья, между прочим, живет в шикарном двухэтажном особняке. Естественно, что после этого уже дала трещину братская дружба. Опять же – старой матери на горе.
Но особенно, помнится, поразила меня алчность одной старухи, которая не ленилась аж из Владивостока наезжать в Одессу, чтобы отсудить у племянницы часть квартиры, оставшейся после умершей младшей сестры. Когда-то сестры вместе вырастали в этой одесской квартире. С годами старшая вышла замуж за военного и уехала на Дальний Восток, где жила (или еще живет?) в окружении детей и внуков. А у младшей одна только дочь – инвалид от рождения. Эта осиротевшая девушка и пришла к нам в редакцию, не зная, где искать спасения от нахрапистой тетки, которая, не дожидаясь суда, отторгла часть жилья, взяла ее «под замок» и укатила домой. Вряд ли теперь, при «исторически сложившихся» обстоятельствах стоит опасаться, что сюда снова заявится дальневосточная фурия. Однако, пищу для размышлений она после себя оставила. О том, почему мы бываем такими. Почему ради какой-то, не так уж для него и значимой собственности человек жертвует очень дорогим – теплом родственных связей?
Вполне можно утверждать, что раньше это не так часто наблюдалось. В селах наших родительский дом традиционно оставался тому из детей (как правило, младшему), кто отца с матерью «досмотрит». Это было узаконено моралью и распрей не возникало. В городах же «квартирный вопрос» до поры не портил людей по той причине, что жилье находилось в коммунальной собственности, и проживающие в квартире граждане не могли его продавать, завещать, дарить.
Впрочем, может несостоятельны эти попытки подвести какие-то исторические корни под усиливающееся стяжательство, в том числе и внутрисемейное? Может, просто наш нынешний мир и люди в нем не в лучшую сторону меняются?
