77-я годовщина освобождения Одессы от немецко-румынских оккупантов напомнила, что даже в городе, известном юмором и оптимизмом жителей, весело было не всегда. Вторгались и эпидемии, и лихолетия войн, но предки наши их одолевали. Не стоит и сейчас паниковать из-за разнящихся мнений экспертов о риске «скорой войны» в Черном море. Лестно именуемая Южной Пальмирой не столь беззащитна, как мнят осевшие в Конча-Заспе. Не зря новый-старый глава ОГА поручил провести на рейде Одессы 24 августа военно-морской парад. А один из «маяков» защитников Одессы – история отваги участников её I-й Обороны в далеком апреле 1854 года.
Незваные гости являются нежданно
Редко какой экскурсовод в наше время, пичкая доверчивых байками о ярких эпизодах прошлой жизни одесситов, обращает внимание публики на уникальную особенность знаменитой скульптуры у Потемкинской лестницы: в пьедестал монумента почитаемого градоначальника Дюка де Ришелье впаяно ядро. Это – «шрам» от бомбардировки Одессы в начале давней войны, названной «Крымской». Но она могла развиться и в какую-нибудь «Причерноморскую», если бы удался замысел командования англо-французских «экспедиционных» войск в отношении Одессы.
«Объективных» причин для успеха тех незваных гостей было достаточно. Ведь гавань вступавшего в свое 60-летие молодого, но бурно развившегося города-порта была почти не защищена от нападений врага. Такую перспективу тогда перестали всерьез учитывать даже мирные обитатели города, увлеченные обогащением благодаря перевалке экспортно-импортных грузов. Не досуг было вспомнить о происках «супостатов» и столичным «стратегам» в далеком Санкт-Петербурге. Хотя именно там городили планы грандиозных военных поражений Оттоманской империи для «окончательного решения» проблемы контроля турками мореплавания через Босфорский пролив. Но получилось наоборот.
Экспансия царя Николая I встревожила стратегических соперников в Европе, и дальновидные интриганы в Лондоне взялись использовать этот новый натиск на турок, тайно сговорившись с первым президентом Франции Наполеоном III (племянником знаменитого Бонапарта I). И в то время как русские флотоводцы готовили и сотворили в Синопе уничтожение парусной флотилии турок, а из Придунайских княжеств начала (осадой Силистрии) вступление в Болгарию экспедиционная армия под общим предводительством (тормозившего эту авантюру) генерал-фельдмаршала Ивана Паскевича, в Черное море «заступаться за турок» неожиданно для царедворцев явилась объединенная эскадра английских и французский военных судов, в числе которых – современные пароходы. Эти корабли противника на голову превосходили парусный флот России не только по мореходности, но и мощью артиллерийского вооружения.
Официальный приказ о начале военных действий эскадра союзников антирусской коалиции получила 8 (20) апреля, но еще ранее 1 апреля отряд их кораблей зашел в Одесский залив. В реальности, союзники пытались провести разведку и для этого (попутно занимаясь «реквизициями» грузов в пиратской традиции) совершили серию нападений на подвернувшиеся от Одессы до Кинбурна торговые суда. Так они захватили в плен полсотни моряков, сорок девять из которых вернули в конце апреля. Союзников очень интересовали знания глубин в прибрежных водах и другие местные особенности условий судоходства.
Усилиями «историкофф» доминирует версия, будто прибытие крупной англо-французской флотилией 8 апреля (в день начала войны) на рейд Одессы было вызвано стремлением «ответить» на случившуюся ранее «нечаянную провокацию». Но эти отговорки опровергаются реальной хроникой событий, которую подробно описал в опубликованном в начале 1955 г. сборнике профессор Ришельевского лицея К.П. Зеленецкий, бывший свидетелем происходившего.
Участвовавший в той провокации британский паровой фрегат Furious явился на рейд Одессы (оставаясь на безопасном удалении от артиллерийских батарей) и отправил в порт лодку, якобы для вывоза их консула, который к тому времени благополучно отплыл пароходом в Галац (а далее – в Константинополь). Получив ответ, что консула нет, гости далее попытались проплыть вдоль берега, по ходу измеряя глубины. Поэтому из батарей дважды сделали предупредительные выстрелы, побудив разведчиков убыть на фрегат и тот уплыл, никак не «мстя».
Поэтому последовавший 10 (22) апреля массированный обстрел Одессы флотилией союзников, высадка неудавшегося десанта и последовавшее трехсуточное «дежурство» до момента гибели фрегата «Тигр» были не «случайностью», а неудавшейся наступательной военной операцией. Именно поэтому гости-«незванцы» прибыли не только с пушками на бортах, но и с более опасным «гостинцем» – редко применявшимися в то время ракетными установками Конгрива.
«Салют» из конгривых ракет
В начале ХIХ века правительство Великой Британии первым в Европе (учтя опыт южноиндийского султаната Мансур) приняло на вооружение ракетные установки зажигательного действия. Ранее более века небольшие ракеты (с картонным корпусом) использовали лишь, как сигнальные. Но дослужившийся до генерал-лейтенанта британский офицер Уильям Конгрив (старший) убедился во время войн в Индии, что ракетами можно причинять значительный ущерб и занялся (за счет собственных средств) изобретательскими работами по усовершенствованию ракет и пусковых установок. Его дело продолжил сын Уильям и вместе они разработали серию ракет разного веса и дальнодействия, часть которых признали нужными и закупили чиновники военного ведомства.
По фамилии изобретателей новый вид ракет назвали «конгривыми». А наибольшую «славу» они приобрели в 1807 году, когда их применение вызвало огромный пожар в Копенгагене, что позволило британцам «нейтрализовать» Данию, не допустив ее участия в военном союзе с коалицией Наполеона I. То нападение на Копенгаген произвели силами тайно высаженного десанта ракетчиков. Расстрел столицы датчан вызвал апокалипсический пожар, в котором погибли боле 2000 жителей и были разрушены треть зданий, включая главный собор. Заодно была уничтожена большая часть флота датчан, а уцелевшие суда коварные победители забрали, как трофеи. Подобную тактику позднее британцы практиковали и в ряде других войн, включая «усмирение» Алжира.
Нечто подобное союзники попытались повторить и в Одессе, которая кому-то показалась подходящей мишенью: город достаточно плотно застроен, многонаселенный (официально проживало 90 тысяч постоянного населения, в реальности – более 100 тысяч), а главное – не имел хорошей военной защиты. Относительная беззащитность Одессы оказалась главной причиной, почему союзники решили начать войну нападением на нее, а не на Севастополь и другие базы военного флота Российской империи. Хотя среди одесситов тогда, по сообщению профессора Зеленецкого, было популярна версия, что нападавшие лишь «выманивали» русскую военную флотилию, чтобы одним разом уничтожить и получить широкую свободу действий.
В экспедиции нападения на Одессу участвовали специальные баркасы, с установленными на борту «ракетными бункерами» для стрельбы ракетами Конгрива. Такие ракетоносцы впервые в 1809 году начала применять (в войне против французов) компания «Валхерен». И в Одесском заливе такие баркасы тоже отметились: сперва их подключили к обстрелу отличившейся стойкостью артбатареи №6 на Практическом молу, а потом к обстрелу Пересыпи. В сборнике Зеленецкого есть несколько живописных эпизодов об обстрелах «конгривыми» ракетами, например:
«Те же адские орудия, те же циклопические бомбы, гранаты, те-же конгревовы ракеты, которыя, подобно исполинским, огненным змеям, извивались в воздухе, грозили страшным бедствием пожаров, пущены были (противником – авт.) и тут в дело»
«Тут кроме пароходов, которые снова начали свой огонь и бросали бомбы и ядра на горпод, еще значительное число баркасов, с правого фланга, метало по нем конгревовы ракеты».
Но замысел противника тогда был сорван.
Герои исправляют ошибки «начальств»
Одним из главных героев той обороны города в роковой день 22 апреля (по старому стилю – 10 апреля) справедливо признали прапорщика-артиллериста Александра Щеголева. Его командировали из Николаева в Одессу в конце зимы 1854 г., когда военное начальство впопыхах начало восстанавливать и укреплять береговую защиту Одессы. О ее состоянии сослуживец Щеголева рассказал показательную историю. Осмотрев принимаемое военное имущество молодой прапорщик рискнул озадачить полковника, руководившего процессом, волновавшим вопросом:
– А где орудия, господин полковник? – поинтересовался Щеголев и услышал сногсшибательную новость.
– Ах, да! Вам не дали еще лопат, чтобы выкопать пушки из земли? Вот ваши орудия, – указал начальник на казенные части пушек, врытых на молу в качестве причальных тумб…
О другом эпизоде «заботливости начальников» вспоминал и сам Щеголев. Готовясь к нападению эскадры союзников, между батареями начали делить боеприпасы и командир батареи №5 полковник Яновский, назначенный «заведующим» всеми береговыми батареями, лично (устно) приказал Щеголеву отдать большую часть зарядов для выстрелов на батарею №5. Но тут молодой прапорщик не спасовал – отказался выполнять тот приказ, возразив: «Чем же я-то буду отстреливаться, если предположить еще, что бомбардировка не ограничится одним днем?».
Бой, который в течение 6 часов вели артиллеристы под командованием Щеголева, потом удивленные военачальниками признали чудесным подвигом. При том, что командовавший оборонявшимися войсками генерал от кавалерии граф Остен-Сакен, наблюдая за боем с (Приморского ныне) бульвара, ожидал, что на батарее скоро все погибнут, и послал на смену новую команду. Заодно генерал приказал завести дополнительный запас ядер, но исполнять это в итоге пришлось наемному к извозчику, который, подъехав к месту «дела», побоялся двигаться и стал. Тогда нашелся доброволец-студент, который захватил вожжи и пригнал лошадей с грузом на батарею.
Но не только Щеглов «спас Одессу» в том многочасовом бою. Когда батарея Щеголева все же была уничтожена противником, атакующие начали доставлять на баркасах в район Пересыпи десантную группу ракетчиков-поджигателей. И тогда исход «дела» решила засада из оперативно прибывшей передвижной легких орудий батареи. Выждав, когда баркасы приблизятся, артиллеристы неожиданно начали частый обстрел картечью и вынудили к отступлению тех гостей, кому повезло выжить.
Немаловажной была и отвага одесских пожарных команд, которые в тот день были расставлены по указанию Остен-Сакена в местах обстрелов и быстро гасили огонь в местах возгорания. Это помогло минимизировать урон городу: погибли трое горожан, восемь были ранены, сожжено бомбами и ракетами 14 строений в предместье и повреждены в городе 52 каменных здания.
Забавно, что некоторые молодые одесситы умудрились даже подзаработать: тащили (порой вступая даже в драки между собой) свежие прилетевшие неразорвавшиеся ядра к месту, где расположился генерал Остен-Сакен, получая за это денежное вознаграждение.
А финалом попыток противника атаковать Одессу стало легендарное уничтожение британского фрегата «Тигр». Это чудо сотворили благодаря плененному «гостями» моряку, который в роли лоцмана посадил фрегат на мель вблизи берега. За это «одесского Сусанина» попавшие в засаду жестоко казнили, а имя его никто не потрудился узнать при щедрой раздаче наград даже тем, которые заслуживали взыскания за предыдущее разгильдяйство. Ведь задабривая участников удавшейся 1-й Обороны Одессы, царь Николай I заглушал сомнения подчиненных в правильности творимой им «дипломатии фантазий». Ведь именно самоуверенность и косность мышления этого правителя, его нежелание принимать реалии и готовиться к войне «настоящим образом», стали первопричиной того, что другие мудрые штабисты противника (из недавних иностранных «партнеров») решили сжечь Одессу ракетами, как ранее Копенгаген.
Тогда защитой от бедоносных просчетов столичного мечтателя стала отвага простых служак и патриотов города. Тогда нашлись Щеглов и менее именитые герои.
А опасность от самодурства и безответственности «высшего начальства», увы, остается реальной угрозой благополучию Южной Пальмиры и в нашу эпоху «высоких» технологий.
