За шесть месяцев молодой политик Макрон (39 лет), который до 2014 года был практически неизвестен во Франции, сумел выйти в лидеры избирательной президентской кампании.
Каким же образом малоизвестный политик добился такого успеха в стране с давней геронтократической традицией, где любая должность или пост требуют пройти все ступеньки карьерной лестницы? Средний возраст президентов Франции в момент вступления в должность составляет 61 год, а, для примера, в 1940 году французы очень надеялись, что Францию спасет мудрый восьмидесятилетний маршал.
Большинство французских политологов считают, что успех феномена Эманюэля Макрона не в идеологии, а «динамизме и политической воле, очень четкой и в то же время очень пластичной в своей способности соединять несоединимое, смешивать идеи и традиции, имеющие разное происхождение».
Культура общая, многонациональная, ничья и вперемежку
Ни разу не нарушив сих веяний постмодерновой парадигмы, Эмманюэль Макрон в ходе своей предвыборной кампании настойчиво продвигал тему, и обеспечившую, на мой взгляд, ему победу на выборах – устойчивое неприятие французского национализма. В случае Франции это обычно означает готовность пойти навстречу мусульманам, и Макрон в этом плане не стал исключением. Отринув границы политкорректности, кандидат договорился до того, что возлагал на самих французов и их недостаточную толерантность по отношению к мигрантам «часть ответственности» за теракты. Он называл колонизацию Алжира «преступлением против человечества», проводя недвусмысленные причинно-следственные связи той колонизации с нынешними же терактами. Будущий президент замахнулся на святое – отрицал само существование французской культуры и идентичности, заявляя, что их место должна занять «культура во Франции, которая разнообразна».
Да, да, заявил, что «не существует французской культуры, а есть культура во Франции, и она разнообразна». Ее основа – это беспрецедентная открытость к новым веяниям и новым людям (отсюда Шагал, Модильяни, Пикассо). Защищая открытость по отношению к культурам, представленным во Франции, Макрон категорически отвергает доминирующую среди правых позицию «закрытого общества», которую на выборах четко выразил бывший президент Николя Саркози (венгр с еврейскими корнями): «Какой национальности ни были бы ваши родители, в тот момент, когда вы становитесь французами, ваши предки – это галлы и Верцингеторикс». У Макрона другой взгляд: «Каждый индивид полностью свободен в своей вере. И я ни от кого не требую ограничений в своей религиозной практике или умеренности в своих личных убеждениях».
А во французском обществе, как ни странно, совсем другие настроения, с каждым днём в воздухе нарастает ощущение ожидаемой тревоги, которое подтверждается мрачной статистикой. Последние исследования, проведенные немецким институтом YouGov для газеты Handelsblatt Global, в общем настрое европейского населения обналичивают малоутешительные перспективы.
На вопрос «Думаете ли вы, что национальная идентичность вашей страны находится под угрозой?» отвечают «да»: 34% финнов, 35% норвежцев, 38% датчан, 49% немцев, 50% англичан, 52% шведов и, наконец, 70% французов.
70% - это значительно больше, чем количество избирателей, проголосовавших за нового президента, который на тему национальной идентичности высказался достаточно откровенно, заявив, что ему неизвестно само это понятие.
На вопрос, поставленный более откровенно, «Думаете ли вы, что в течение ближайшего года в вашей стране рискуют произойти очень серьезные теракты?» рейтинг положительных ответов заметно возрастает. «Да» отвечают: 44% процента финнов, 53% норвежцев, 61% датчан, 68% шведов, 71% немцев, 81% французов.
Именно французы вновь являют наиболее высокий показатель, если так можно выразиться, «оптимизма», не сомневаясь, что их ближайшее будущее окажется насыщенным громкими событиями.
Это закономерно, если вспомнить и учесть, что совсем недавно французы сбились со счетов, перечисляя только обнародованные теракты мусульман и вовсе не считая заснятые невольными свидетелями и выложенные в интернет «случаи», о которых умолчали официальные СМИ.
Напрашивается вывод, что – либо ощутимая часть французских избирателей не вполне отдает себе отчет о том, что конкретно означает понятие «потеря идентичности», - либо эта часть французов так и не поняла, за кого проголосовала.
А нужна ли народу национальная идентичность?
Тем временем еще один террорист-смертник застрелен на центральном вокзале, а в одном из центральных парков Парижа пробегавшие мимо, но не оробевшие прохожие снимают на мобильники поножовщину между свежеприбывшими мигрантами и абсолютную бестолковость местной (абсолютно не вооруженной!) охраны, явно незнающей, куда бежать, кого хватать, чего кричать.... И так – чуть не каждый день.
Но Макрон курс не меняет – в тот же самый день президент Макрон с помпой отмечает «премьеру» во Французском совете мусульманского культа: это первый французский президент, лично явившийся на званый ужин в честь праздника Рамадана. B тот же самый день.
Вслед за ним несколько политических деятелей французского социализма (например, бывшая министр юстиции Элизабет Гигу, известная своей неуёмной политкорректностью) и мэры сразу нескольких французских городов (например, Нанта) ринулись демонстрировать лояльность высоким идеям мультикультурализма, лично явившись поужинать там и сям, в мусульманские общины, в присутствии представителей прессы...
Следует также отметить, что ни единого публичного осуждения произошедшим терактам ни от одной мусульманской общины Франции так и не прозвучало.
А с другой стороны – думаете ли вы о том, мой дорогой читатель, что теряете свою национальную идентичность, когда, встав ни свет, ни заря, и израсходовав скудные силы в сутолоке рабочего дня, задыхаетесь в общественном транспорте или плавитесь в раскаленной машине на светофоре?
Нет, вы не думаете о своей национальной идентичности.
И это повседневность. Она тяжело воспринимается, она давно не удивляет, не пугает и в общем, как ни крути, не заботит широкие массы, принявшие ее как данность и продолжающие в ней свое подавленное существование.
Тонкий намёк на толстые обстоятельства
И вот на фоне этой безысходности блеснул лучик надежды! Наблюдая, как проходила встреча президента Петра Порошенко с президентом Франции Эммануэлем Макроном, почему-то пригрезилось, что быть может молодой прогрессивный лидер научит нашего основам европейской политики мультикультурализма: толерантности и мирного сосуществования различных национальностей и их культур в рамках одного государства!
Сели бы два лидера рядком, как два друга и погутарили за жизнь… Макрон о том, что у него в стране слишком много толерантности, поэтому национальные меньшинства попирают права титульной нации, и народ недоволен. А Порошенко бы ему рассказал, как из полиэтнического государства строит унитарное, уничтожая всё неукраинское в стране. И в процессе обсуждения выяснили, что обе модели, которые реализуются лидерами, губительны для их стран, что толерантность без границ закончится «толерастией», а унификация – обыкновенным нацизмом. И нашли «золотую середину» в национальной политике…
Думаю, что все уважаемые читатели, так же, как и я, испытали чувство глубокого разочарования в тот момент, когда, вопреки нашим ожиданиям, французский лидер решил углубиться в исторический спор – была ли княжна Анна Ярославна, ставшая в последствии французской королевой Анной, украинской или русской княжной.
«Между нашими двумя странами очень давние отношения, очень глубокая история. Сегодня вы уделили время тому, чтобы отдать должное Анне Киевской. Вы показали, насколько важна эта история XI века, очень давняя, насколько глубоко укоренены наши давние отношения», – заявил в частности Макрон.
Когда волна разочарования прошла, я осознала, что Макрон, всё-таки, преподал урок нашему президенту. Не изменив своего пристрастия к толерантности и в этом вопросе, молодой и очень гибкий политик назвал княжну Анной Киевской – ни русской и ни украинской княжной. Наверное, он миллион раз прав: ведь, жила-то она в городе Киеве, а ни Украины, ни России в XI веке не существовало. В этом, видимо, и находится сермяжная правда сегодняшнего конфликта двух народов, русского и украинского, история которых так тесно переплетена, что при разрыве – кровоточит… Понял ли наш президент тонкий намёк француза? Будем надеяться.
