Три миллиона украинских беженцев уже вернулись в родную страну, и среди причин возврата было то, что жизнь беженца оказалась мучительно тяжелой. Об этом пишет The Washington Post.
По состоянию на середину октября статус временной защиты есть у 4,5 млн украинцев. Это в 2,5 раза больше, чем во время кризиса беженцев в 2015-2016 гг.
Предоставляемый украинским беженцам статус временной защиты не стал «золотым билетом» для людей: им приходится переезжать с места на место и искать работу. Матери с маленькими детьми говорят, что беженцам, состоящих в основном из женщин и детей, особенно трудно найти время, чтобы пройти собеседование или записаться на языковые уроки.
Одна украинская беженка отметила, что ее семья сталкивается с растущей враждебностью в Чехии, а украинских детей часто выгоняют с детских площадок чешские дети, поскольку те говорят на украинском языке.
Трудоустроиться могут не все
Нынешняя волна беженцев оказалась несколько «удачливой» в плане трудоустройства, поскольку как раз в этот период страны ЕС столкнулись с нехваткой рабочей силы. Однако трудоустройству главным образом мешает языковой барьер.
Согласно последним опросам Kantar Public, около трети украинских беженцев в возрасте 16 лет и старше, бежавших в ЕС, были трудоустроены. При этом в качестве причин, по которым люди не могли найти работу, отсутствие ухода за детьми и языковые ограничения упоминались гораздо чаще, чем отсутствие возможностей трудоустройства. Больше всего украинских беженцев трудоустроены в Польше – около половины, меньше всего – во Франции (около 15%), и главным определяющим моментом стал именно языковой барьер.
При этом беженцы отмечают, что даже обычного знания языка может быть недостаточно: к примеру, работодатели не считали уровень знания языка одной из беженок достаточным для работы в IT, из-за чего она не могла трудоустроиться в течение нескольких месяцев.
Низкоквалифицированная работа для образованных людей
Правительственные данные и опросы показывают, что среди тех, кто работает в ЕС, многие либо имеют нестандартную занятость, либо слишком квалифицированы для того, чем занимаются. Украинские беженцы в Польше, например, в основном работают в секторах с более низкой заработной платой: логистике, производстве, сельском хозяйстве, строительстве, гостиничном бизнесе, хотя многие из них имеют более высокую квалификацию.
А, к примеру, многие из тех, кто нашел работу в Германии, не восполняют нехватку рабочей силы в экономике в целом, а помогают Германии реагировать на приток беженцев на должности, которые часто не требуют или требуют небольшого знания немецкого языка.
С жильем тоже очень сложно
Многие украинские беженцы до сих пор живут во временных квартирах: в центрах для беженцев, в гостиницах, в принимающих семьях. В недавнем опросе УВКБ ООН только четверть респондентов заявили, что арендуют собственное жилье.
Сейчас срок действия некоторых из этих временных договоренностей истекает. Организации по оказанию помощи говорят, что они наблюдают снижение интереса со стороны частных лиц, желающих принять у себя беженцев, ведь одно дело, когда люди предлагали свободную комнату на несколько месяцев, и совсем другое дело, когда войне не видно конца.
Между тем, даже некоторые страны и муниципалитеты отказываются от предоставления беженцам жилья. Так, в Латвии заявили, что у страны закончились деньги для размещения людей, а в Польше начали закрывать и сокращать центры для беженцев.
Но самая сложная ситуация в Праге, где и без того был один из самых горячих рынков жилья в мире. После прибытия в Чехию 450 тыс. украинцев, население Праги увеличилось на 7%, рынок аренды стал крайне напряженным, а государственного жилья не хватило на всех.
К тому же, многие украинцы живут в очень стесненных условиях, им не хватает приватности, собственной комнаты, нет даже личного ключа от помещения, чтобы иметь банальную возможность замкнуть дверь.
Доступ к образованию ограничен
К середине октября более 671 тысячи украинских детей были интегрированы в школьные системы ЕС, однако не зачислены еще сотни тысяч детей из-за того, что им банально не хватает мест.
А некоторые беженцы не решались регистрировать своих детей в школах, поскольку знали, что их ситуация с жильем носит временный характер, и не знали, куда их переселят в следующий раз. Ситуация усложняется тем, что детям более старшего возраста сложнее учить местный язык и поступить в новую школу.
