Одесский академический театр музыкальной комедии имени Михаила Водяного… Театру почти семьдесят, а одесситы, как и тридцать, и десять лет назад по-прежнему не без гордости говорят: «Наша знаменитая оперетта!».
Да, знаменитая, да, наша, хотя уже и здание у театра давно другое, да и времена меняются, как декорации спектакля. Что же остается незыблемым? Все то же известное изречение Герцена о том, что театр — высшая инстанция для решения жизненных вопросов?..
Как в театре? Как в государстве!
Лето вступает в свои права, совсем скоро Театр музыкальной комедии завершит свой 68-й сезон. Каким он был? Какой отпечаток оставили наши, очень уж, мягко говоря, сложные времена в сезоне, который уже уходит в историю? Каков он — сегодняшний день и самого театра, и зрителя, который приобретает билет в «нашу знаменитую оперетту»? Об этом и многом другом — наш не совсем простой разговор с директором театра Музыкальной комедии, заслуженным работником культуры Украины Еленой Редько — человеком, который работает здесь уже тридцать девять лет, двенадцать из них — в должности директора.
— Елена Григорьевна, как живется театру в наши сложные времена?
— Могу сразу сказать с полной уверенностью: в театре не бывает легких времен. Работаем ведь с людьми. И в этом смысле уходящий театральный сезон ничем не сложнее и не проще других. Люди во все времена очень разные. Тут надо всегда помнить главное: театр — это срез общества, и когда спрашивают: «Как в театре?», ответ у меня один: «Как в государстве». Мы знали и гораздо более сложные времена. Замечательно, что у нас очень большой возрастной диапазон в театре: самому младшему артисту, выходящему на сцену, например, только шесть лет, самому почтенному— за девяносто. И, заметьте, каждый человек, являясь членом коллектива, по-своему влияет на него. Такой же возрастной диапазон и у наших зрителей.
— Елена Григорьевна, тридцать девять лет вы работаете в театре, двенадцать лет его возглавляете. Где же, как говорится, учат на директора театра?
— Научить этому, конечно, невозможно, как вы сами понимаете. В свое время я окончила Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии, по довольно редкой на тот период специальности. Достаточно сказать, что в моем дипломе написано: «Театровед, экономист, организатор театрального дела». Тогда ведь не использовали такое понятие, как менеджмент. Это сейчас у нас практически все вузы готовят менеджеров, хотя никто толком не может пояснить, что это такое. Сейчас так перепутаны, увы, понятия «менеджер», «продюсер» и т.д. Директор театра не является государственным служащим, находится на контракте, хотя служит государству и получает от него зарплату, а сам театр находится у государства на дотации — как, собственно, вся культура, образование, армия и т.д. То есть, живем за счет налогов.
— Ну а налогоплательщик, то есть, зритель, для чего сегодня идет в театр? Отвлечься? Развлечься? Может быть, даже забыться?
— Сколько существует театр, столько и пытаются сформулировать ответ на этот вопрос. Мое личное мнение: человек идет в театр, чтобы, узнавая о чужой жизни, отвлекаясь, вроде бы, от собственных проблем, в то же время помочь самому себе отыскать ответы на беспокоящие его вопросы, отыскать выход из собственной сложной ситуации, проще говоря, решить свою проблему. Так мне кажется. Ведь театр за счет своей условности дает возможность зрителям как-то отрешиться, то есть, принять эту условность. И только человек, который может ее принять, способен на собственное перевоплощение, то есть, получает возможность отыскать самого себя. Этим, на мой взгляд, и ценен театр, поэтому он и не умирает, хотя, как известно, смерть театру предрекали уже очень давно.
— Отсюда следует оптимистичный вывод, что зритель в театр все же ходит?
— Меньше, чем нам бы хотелось.
— Дело в стоимости билетов?
— Нет! Каждый человек, поверьте, может сейчас приобрести себе билет в наш театр, исходя из собственных материальных возможностей. Стоимость билетов в Музкомедию — от 20 до 150 гривен. Практика показывает: в театр ходят люди среднего достатка. Так сложилось. Нищий человек, понятно, в театр не пойдет, и дело тут тоже не только в пустом кармане. Хотя, нужно сказать, что у нас существует система льготного посещения театра для социально незащищенных слоев населения. Человек богатый решил, что «он и так уже все знает», и ему больше ничего не надо (хотя, бывают и исключения!). Ходит в театр средняя прослойка, а она сегодня у нас очень маленькая. Еще момент: когда-то наш театр располагался в другом помещении — там, где сейчас находится Театр юного зрителя. Там 440 мест в зрительном зале, здесь — 1300. Я вообще считаю, что нормальное театральное здание должно быть рассчитано максимум на 700 зрителей. Очень сложно театральному артисту наполнить своими мыслями, донести их до огромного количества зрителей. Но что поделаешь? Сегодняшнее наше здание строилось, когда всех обуяла гигантомания, театр в те годы имел огромный успех у зрителя. Тогда в Одессе работали 26 санаторно-курортных учреждений, которые принимали отдыхающих круглогодично. В те годы даже неприличным считалось отдохнуть в Одессе и не посетить театр. Теперь же, как вы сами понимаете, ситуация совершенно иная.
Такой насыщенный сезон
— Елена Григорьевна, но зритель все равно ходит в театр, театр живет. 68-й театральный сезон оканчивается. Каким он был?
— Как всегда насыщенным! И даже больше, чем мы сами ожидали. Всегда вспоминаю одну мудрую историю. Когда во время Второй мировой войны Уинстону Черчиллю принесли для согласования бюджет страны, он изучил его и спросил: «А где статья расходов на культуру?». В ответ услышал: «Какая культура? Идет война!». И тогда Черчилль задал вопрос: «А для чего мы тогда воюем?»…
Да, конечно, планировать сейчас очень сложно. Мы же не пирожки печем. На подготовку спектакля уходит примерно полгода. А это средства — и физические, и материальные. Нынешний сезон начался очень удачно — с показа лайт-версии спектакля «Белая акация» на Приморском бульваре ко Дню города. И в это время уже готовился спектакль «Обыкновенное чудо», который считаю большим нашим достижением. Далее, перед Новым годом, мы выпустили тоже очень интересный, яркий семейный спектакль «Царевна-лягушка». Удачей сезона считаю и еще одну нашу премьеру — спектакль «Тетка Чарлея». Но и это еще не все. Сам сезон мы также окончим премьерой — спектаклем «Сильва».
— Знаменитой неувядающей «Сильвой» — той самой-самой, вечной?!
— Да, именно так! Публика давно уже хочет видеть на сцене классику. Но эта классическая пьеса будет осовременена. Нет-нет, пусть зрители не беспокоятся: полуголая Сильва и другие герои по сцене бегать не будут, и ничего с ног на голову не будет переставлено. Всего лишь в классической мелодраме будут усилены драматические мотивы. В «Сильве» будет занята вся наша молодежная труппа. Но и любимых наших корифеев зритель тоже увидит на сцене. Премьера состоится 21 и 22 июня. 23 июня театр уходит в отпуск. А уже 25 августа в театре стартует новый театральный сезон, который мы планируем также открыть «Сильвой». И знаете, дай Бог, чтобы следующий сезон был не хуже, чем уходящий. Все премьеры этого сезона пользуются успехом, получили положительную оценку и критики, и зрителей.
«Вот вам и легкий жанр!»
Елена Редько не без радости делится, как однажды, она прочитала в Фейсбуке восторженный отклик одного одессита о посещении театра. Так получилось: человек долго собирался в театр, что-то мешало, а в свой день рождения он все же пришел в Музкомедию на «Обыкновенное чудо». И восторг его был настолько велик, что он ночью, после спектакля, написал восхищенный отзыв о спектакле, ставшем для него настоящим подарком.
— Такие отзывы для нас очень дороги, — говорит Елена Редько. — Радует, когда дети с родителями смотрят у нас «Царевну-лягушку», а потом приходят на этот спектакль еще раз. Зрителя не обманешь, а мы, весь наш коллектив, очень честно и искренне работаем для него. Наши артисты очень много работают, выкладываются, что называется. Есть, знаете ли, такой особый артистический парадокс. Как говорит Адель в «Летучей мыши»: мы готовы играть самые большие роли за самые маленькие деньги. Пока это есть — театр жив! Коллектив у нас очень большой, в штате театра трудится 341 человек, но это семейный коллектив, мы любим, можем и хотим работать.
— Елена Григорьевна, 341 человек в штате — это огромный коллектив, причем, это ведь не только артисты. Театр — это большое слаженное хозяйство, недаром ведь говорят, что он начинается с вешалки. Как справляетесь? Может, это призвание у вас такое особенное — директор театра?
— Я с детства знала, что буду работать только в театре. Благодарна моим родителям, что они меня в этом всегда поддерживали, и с самых малых лет привили мне любовь к театру. Когда повзрослела, думала, что буду режиссером. Уговорила родителей, чтобы дали мне разрешение поступать в Ленинграде на режиссерский факультет. У нас там жил знакомый, который был дружен с Георгием Александровичем Товстоноговым. И вот прекрасно помню, как мы приехали в Ленинград, и этот человек привел меня в кабинет к Товстоногову. Речь шла о том, что вот, мол, девочка хочет поступать на режиссерский факультет, что вы думаете по этому поводу, что посоветуете? Георгий Александрович был краток. Он сказал просто и ясно: «Женщина-режиссер — это не женщина и не режиссер». На меня это очень повлияло, я решила не поступать на режиссерский факультет, но с театром расставаться тоже не хотелось. Так я стала студенткой отделения экономики и организации на театроведческом факультете.
Смеясь, Елена Григорьевна добавляет:
— Как я теперь понимаю, выбрала в результате еще более неженскую специальность. Но, с другой стороны, ведь то, чем я всю жизнь занимаюсь — это и есть режиссура. Так вот оно получилось. Могу признаться: человек я — сомневающийся, и мне бывает довольно тяжело. Но знаю главное правило: если не любишь то, чем занимаешься, пользы от этого не будет никому — ни другим, ни себе самой, ни делу. Я люблю театр, люблю людей, и, поверьте, стараюсь сделать все для того, чтобы каждый, кто заходит ко мне в кабинет, выходил из него с улыбкой, а ведь я далеко не всем могу или имею право сказать «да» в ответ на его просьбу. Еще не могу не сказать, что очень и очень благодарна своим сотрудникам за их поддержку и помощь, которую я всегда ощущала и ощущаю.
— И все же у меня остается ощущение, что вы полны оптимизма, причем, вполне обоснованного.
— Да, в начале девяностых театру было сложнее. Тогда создавалось ощущение, что искусство вообще уже никого не интересует — ни власть, ни зрителя. А мы оказались как бы между этим молотом и наковальней, в подвешенном состоянии, с ощущением своей полной ненужности. Нам удалось пережить тот момент? Удалось. И как бы пафосно это ни звучало, получилось пережить, не потеряв чувства собственного достоинства. Не было денег, а мы ведь все равно работали, искали, находили. Поэтому сегодня, при всей сложности, все равно нам легче, чем в те лихие девяностые. Мы работаем плодотворно, и я довольна уходящим сезоном уже хотя бы потому, что в каждом нашем спектакле сегодняшний зритель имеет возможность отыскать для себя что-то интересное, истинно свое, близкое, созвучное. Вот это, пожалуй, и есть то основное, то самое важное, ради чего зритель и приходит в театр. У нас ведь особый театр: наш артист должен уметь все, во всем быть профессионалом — и в балете, и в опере, и в драме, причем еще и соединяя все это воедино. Вот вам и легкий жанр!..
P.S.
…Покидая кабинет Елены Редько, еще раз всматриваюсь в маски, которыми украшены его стены. У каждой маски, как и у каждого спектакля театра, — своя история, своя судьба, да и материал, из которого они изготовлены, тоже свой, особый. Но все они, как и спектакли Одесского академического театра музыкальной комедии, рождены для одного — нести человеку истинную радость.
И, словно в подтверждение, Елена Редько на прощание еще раз напоминает:
— Очень хочется дарить зрителю заряд бодрости, хорошего настроения. Пусть с настоящей весной в душе войдет он в наступающее лето. Ведь все наши спектакли — о самом главном: о любви!
