Цифровизация стремительно охватывает всё новые сферы социально-экономической и политической жизни общества. В New York Times появился отрезвляющий текст Нелли Боулерз, продвигающий тезис, что когда мы говорим «цифровая экономика», то подразумеваем «экономика услуг для бедных».
Вы бедный, если покупаете товары онлайн, а не в красивом магазине в центре города.
Вы бедный, если ваши дети учатся онлайн, а не в живом общении с преподавателями.
Вы бедный, если ваш врач консультирует вас по Интернету, а не в ходе личной встречи.
Продолжает тему цифровизации медицины британский социолог Андрю Вебстер. В своей книге «Здравоохранение, техника и общество» он утверждает, что основная идея электронной медицины состоит в перемещении как можно большего числа мероприятий, связанных с поддержанием и улучшением здоровья, а это до 90%, за пределы системы здравоохранения.
Телемедицина, утверждает Вебстер, предполагает использование искусственного интеллекта для принятия клинических решений вместо врачей. Правительства не скрывают, что развитие электронной медицины позволит сократить затраты на здравоохранение. При этом остальные расходы на поддержание и улучшение здоровья будут перекладываться государством на плечи граждан. Это и понятно.
Обилие мигрантов и собственных граждан «невписавшихся в рынок» заставляет правительства искать экономные решения для бедных. Если гражданин сам поставил себе диагноз, используя разные информационные платформы и мобильные приложения, и сам выбрал лечение, которое ему по карману, то это подается пропагандой как свобода, субъектность, демократия и возможность к самоопределению.
Тем временем богатые по-прежнему предпочитают личных докторов, тренеров, поваров и старомодных тьюторов. У них все останется в рамках доброй традиции.
Если вы по-прежнему получаете услуги от живых людей, значит, скорее всего вы представитель элиты, престижное потребление которой заключается в новой реальности, в отказе от цифровых услуг в пользу оффлайновых. Человеческий контакт становится элитным продуктом. Происходит «люксеризация» человеческих отношений.
В жизни бедных появляется все больше экранов, тогда как они исчезают из жизни богатых. Чем вы богаче, тем больше вы тратите, чтобы быть за кадром. И это вполне объяснимо с экономической точки зрения.
Цель инноваций - не просто придумать что-то новое. Это новое должно быть более эффективным, чем старое, т. е. в конечном итоге экономящим ресурс. Это с одной стороны, с другой - именно новинки имеют самую высокую добавленную стоимость. Получается парадокс рынка: новинки в силу более высокой начальной цены появляются вначале у богатых, хотя цель их создания – экономия, делающая их впоследствии атрибутом мира бедных.
Еще живы люди, помнящие времена, когда первые цифровые мобильные телефоны, размером в полторы ладони, были предметом роскоши, подтверждающим богатство и высокий социальный статус своего владельца.
Сегодня все наоборот, бедные покупают в кредит Айфон, богатые отказываются от смартфонов. Бедные стараются сделать так, чтобы их дети умели пользоваться компьютерами, богатые предлагают своим наследникам частные школы, где обучение строится на общении между людьми.
Жизнь без телефона в течение дня, уход из социальных сетей и отсутствие ответа на электронную почту стало символом статуса. А жизнь, проведенная перед экраном, теперь признак неуспешности.
