Украинское государство легко и беззаботно отдает данные груждан на откуп частным структурам. Под стать ему и сами граждане, которые толпами, по собственной инициативе, делятся своей персональной информацией непонятно с кем. Налицо худшая версия так называемого “надзорного капитализма”, в котором государство — не более чем удачное прикрытие для крупного бизнеса, который под предлогом “диджитализации” и “оптимизации госуправления” приватизировал власть.
“Новая эра отличается от старой эры главным образом тем, что плеть начинает воображать, будто она гениальна”
Карл Маркс
Украина — в тренде. Правда, как это часто случается — в негативном. В то время как Запад параноит по поводу капитализма слежки (surveillance capitalism), в наших пенатах разыгрывается история, которой мировая технологическая “пятерка” (Facebook, Google, Apple, Amazon и Microsoft) может лишь позавидовать. Минцифра вместе с МВД, крупнейшим украинским банком ПриватБанком и IT-ауторсером EPAM запустило тестирования мобильного приложения “Дія”. В итоге более 1,5 миллиона украинцев уже загрузили себе это приложение.
Впрочем обо всем по порядку. В начале 2019 года профессор социальной психологии Гарвардского университета Шошана Зубофф опубликовала The Age of Surveillance Capitalism: The Fight for a Human Future at the New Frontier of Power. Это результат ее более чем 40-летних наблюдений за проникновением технологий в нашу жизнь. За этот период ее взгляды резко изменились, пройдя путь от осторожного “технооптимизма” до алярмизма по поводу возникающей на наших глазах экономической системы.
Можно не во всем соглашаться с точкой зрения Шошаны, но “Эпоха надзорного капитализма” попала в список обязательных к прочтению книг 2019 года по версии Time, шортлист Financial Times и McKinsey на звание лучшей бизнес-книги прошлого года, а The Guardian поместила ее в топ-100 книг XXI века. Наконец, самый популярный научпоп-публицист нашего времени, израильский историк Юваль Ной Харари считает труд Шошаны Зубофф “одной из самых важных книг 21 века”.
Вот как описывал на Давосском форуме текущую ситуацию Харари:
“Настоящий прорыв это хакнуть человека. Для того чтобы хакнуть человека, необходимо иметь хорошее понимание биологических процессов человека, большую вычислительную мощность и, особенно, много данных.
Мы находимся в точке, когда компании или правительства могут “взломать” миллионы людей, узнать их медицинскую историю и личные слабости… Если у вас есть достаточно знаний и мощностей, вы можете взломать мое тело, мозг, жизнь, достичь точки, когда вы знаете меня лучше, чем я сам.
Сегодня демократия, свободный рынок, да по большому счету все политические системы, даже авторитарные режимы находятся в замешательстве. Никто не понимает, что происходит”.
Справедливости ради, как раз Шошана Зубофф все-таки предполагает, что нас ждет — политико-экономическая система эпохи высоких технологий, “по сравнению с которой оруэлловский Большой Брат покажется совершенно безобидным”. Она рисует тревожную картину не столь отдаленного будущего: на рынках будущего человек превращается в нечто вроде сырьевого придатка, который бесплатно поставляет поведенческие Big Data техногигантам. А они, в свою очередь, разрабатывают всё новые инструменты скоринга, оценок поведения и манипулирования индивидами.
Корпорации разработывают все более сложные приспособления и технологии для понимания того, что нравится потребителям. Чтобы сделать контент еще более аддиктивными, они следят, например, за движениями глаз и уровнем кровяного давления представителей фокус-групп. Спрашивать, что понравилось, а что нет — устаревший и ненадежный метод. Куда более эффективный — мониторинг подаваемых нами непроизвольно биометрических сигналов. В мире будущего (которое уже наступило) технологии формируют и направляют общественную политику — хотя по-хорошему должно быть наоборот.
Что же делать? Privacy International показывает 4 разных сценария регуляции будущего разгула надзорного капитализма к 2030 году.
1. Данные — объект имущественных прав. Человек может продавать их, сдавать в аренду, получать кредит под залог своих данных, пользоваться правами на свои будущие данные как на деривативы. Все это помогает неплохо подработать, либо можно отказаться от этого и не делиться данными ни с кем.
2. По всему миру большинство людей работают “производителями данных” на полную ставку: каждый день ты собираешь о себе всю возможную информацию в духе адептов движения “измерителей себя” (Quantified Self) — от истории просмотренных сайтов до анализов крови. Данные направляются всесильному ИИ, который таким образом учится принимать более эффективные решения о будущем человечества. Информация собирается обо всех — даже если ты не устроился на работу производителем данных, вездесущий IoT (Internet of Things, интернет вещей) все равно отслеживает каждый твой шаг.
3. Формируются “национальные фонды данных”, собственность на данные — государственная. При этом государства могут делиться некоторыми данными с компаниями на благо национальной экономики. Получается своего рода технокоммунизм.
4. Открытые протоколы и децентрализованные системы. Ты можешь выбрать продукт от крупной корпорации и согласиться на сбор твоих данных в обмен на скидку (и тогда твой “умный пылесос” будет отправлять данные о планировке квартиры компании — производителю мебели) либо пользоваться только open source товарами и сохранять приватность (но за нее придется платить).
Шошана Зубофф довольно скептически относится к надеждам на саморегуляцию IT-гинантов: “Требовать больше приватности от капиталистов наблюдения или лоббировать прекращение коммерческого слежения в интернете — это то же, что просить Генри Форда вручную собирать каждую Model T. Это как просить жирафа уменьшить свою шею или корову отказаться навсегда от жевания. Эти требования нарушают принципы их существования. Это угроза их выживанию”.
Еще более скептично она настроена по отношению к способности большинства пользователей скептично подходить к использованию новых технологий, благодаря которым они оголтело делятся своими данными с их провайдерами. Ведь изначально надзорный капитализм стал возможен именно благодаря незнанию, пассивности, силе привычки и приобретенной беспомощности. Фактически в такой системе происходит обмен приватности на комфорт — удобство в пользовании, персонализацию информации, экономию времени, большое количество развлечений и включенность в сообщество. Это именно то, что мы наблюдаем в случае с украинским “государством в смартфоне”.
Если на Западе пресловутые Facebook, Google, Amazon, Apple и Microsoft вынуждены собирать big data о своих пользователях тяжелым трудом, то в Украине на помощь частному сектору приходит государство. В конце концов, недаром наш капитализм именуют “кумовским”, подразумевая тесную смычку Банковой и Грушевского с олигархами.
Ключевая особенность государства в смартфоне в том, что доля этого самого государства в проекте исчезающе мала. Фактически оно используется здесь как жупел, но что творится внутри данной системы, мало кто понимает. Достаточно привести три факта.
Первый — еще в ноябре прошлого года вице-премьер-министр цифровой трансформации Михаил Федоров признал, что “государство в смартфоне” не будет финансироваться из бюджета-2020: “На государство в смартфоне (приложение, портал, оцифровку приоритетных услуг, обучение цифровых навыков и др.) бюджет не заложен. Есть 30,8 млн на поддержку текущих систем (сайты, серверы, шины), которые работали и раньше… В нашем направлении, на данном этапе развития страны, нужно уметь достигать цели с ограниченным ресурсом. А диджитализация — это эффективность, трансформация, и, надеюсь, влияние на увеличение бюджета на 2021”.
Второе — в отсутствии бюджетных средств и даже средств международных партнеров (которые планируется получить в качестве технической помощи, но пока еще этого не произошло), очевидно, что IT-балаган финансируется за счет коммерческих участников вышеперечисленного консорциума.
Например, EPAM со штаб-квартирой в Минске, чей отец-основатель Аркадий Добкин входит в правление бизнес-ассоциации страны-агрессора “Руссофт”. EPAM любит рассказывать о 35 “программистах-волонтерах”, которые разрабатывали “Дию”, но очевидно, что делали они это не в свободное от работы время и, следовательно, не бесплатно.
Или еще одного участника консорциума — Приватбанка, который на данный момент является государственным, но находится под перманентной угрозой возврата Коломойскому и Боголюбову.
Третье — демонстративное нежелание одного из инициаторов “Дии”, бывшего министра предыдущего Кабмина Дмитрия Дубилета уходить из правительства. Бывший экс-IT-директор ПриватБанка пытается усидеть там “хоть тушкой, хоть чучелом”, так как намерен контролировать процесс внедрения своего мобильного приложения.
Если вспомнить что еще одним участником консорциума “государство в телефоне” является МВД, чей всесильный и несменяемый глава имеет все шансы пересидеть в своем кресле уже второго президента, то перед нашим взором предстает будущее цифровое “глубинное государство”.
Справедливости ради, “Дія” — не единственный кирпич в стене государственно-частного партнерства на ниве становления надзорного капитализма в отдельно взятой стране. В начале февраля Киевсовет проголосовал за внедрение в столице автоматической системы фиксации нарушений ПДД за счет частных компаний, которые готовы вложить в данный проект 24 млн долларов. Предполагается, что будет проведен конкурс, но велика вероятность, что его выиграет израильская компания Lamed, которая уже запустила в районе Бессарабского рынка тестовую систему, которая будет считывать номера автомобилей, автоматически начислять оплату за парковку, а также определять не оплативших парковку и высылать им штрафы.
Как заявила директора Департамента экономики и инвестиций Наталии Мельник, “На это не будет потрачено ни копейки средств из местного бюджета, поскольку государственно-частное партнерство предусматривает финансирование данного проекта за счет капитала инвестора”. Видимо, киевская чиновница не в курсе поговорки о бесплатном сыре.
Интересно, что это происходит ровно в тот момент, когда в США более 40 общественных организаций обратились в Совет по надзору за гражданскими свободами с предложением рекомендовать американскому президенту и Министерству внутренней безопасности приостановку лицензионных соглашений на использование камер с технологией распознавания лиц. “Существует растущая озабоченность тем, что методы распознавания лиц, используемые авторитарными правительствами для контроля над меньшинствами и ограничения инакомыслия, могут распространиться и на демократические общества”, — говорится в их открытом письме.
К слову, в США для этого уже создана вся необходимая инфраструктура. В своей книге “Неизбежно” главный редактор журнала Wired Кевин Келли утверждает, что по состоянию на середину 2010-х в центрах большинства американских городов камеры записывали происходящее в режиме 24/7. Кроме того, 68% госслужащих, 59% сотрудников частных компаний, 98% банков, 64% государственных школ и вузов и 16% домовладельцев жили или работали под взглядом камер. “Возможность правительства следить за гражданами пропорциональна его бюджету” — пишет Келли.
Как показывает украинский опыт, если у государства или муниципальных властей нет соответствующих возможностей, тему слежки за гражданами всегда можно отдать на откуп частному капиталу. В том числе — заграничному.
Ну и напоследок, приведем пассаж из пользовательского соглашения “Дії”, касающийся списка лиц, которые могут получить доступ к данным, которые Вы любезно предоставляете этой системе (помимо уже упомянутых EPAM, Приватбанка и МВД).
