История эта, как по мне, просто потрясающая! К тому же, она «чисто одесская». И замечательно, что есть немалый повод вернуться к ней еще раз. Впрочем, обо всем по порядку.

Тиара — наша!

Итак, перенесемся в Париж, в Лувр, в 1869 год. Именно в этом году всемирно известный французский музей за баснословную, если не сказать непомерную, сумму приобретает тиару (высокий головной убор персов и скифов) скифского царя Сайтоферна, правившего еще за 200 лет до нашей эры. Она представляла собой чеканенный, целиком из тонкой золотой полосы, куполообразный парадный шлем высотой 17,5 см.

Перед тем, как попасть в Париж, тиара была представлена в Вене нашим соотечественником из Крыма неким Шепселем Гохманом. Венский императорский музей поинтересовался, откуда такое редкостное чудо. Гохман пояснил, что археологи вели раскопки в Ольвии и неподалеку от города раскопали скифскую могилу, в которой были похоронены царь Сайтоферн и его жена. Оттуда и сама корона, и другие украшения.

— Сокровища оказались у меня только потому, что наши русские археологи вовремя не распознали истинную ценность находки, — вещал Гохман.

Очень хотелось венским искусствоведам заполучить тиару в коллекцию, но, увы — не «по карману».

После долгих переговоров тиару приобрели венский антиквар Фогель и маклер Шиманский, которые в том же 1896 года и привезли бесценное сокровище в Париж. Лувр не устоял — деньги заплатил. Огромная сумма была поделена потом между Гохманом, Фогелем и Шиманским.

Лувр ликовал! Приобретенная тиара стала ценнейшим экспонатом, равнозначным знаменитой Джоконде! Для нее даже был выделен особый зал. Сокровище вызывало неописуемый восторг публики. Полюбоваться тиарой торопились толпы посетителей со всех концов мира.

Романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» еще не существовало в природе, посему никто еще не знал знаменитого постулата, что вся контрабанда делается в Одессе на Малой Арнаутской... «Попались», проще говоря, выдающиеся специалисты-эксперты всемирно известного музея.

Время идет. Лувр посещает петербургский профессор Веселовский. Он первым высказал, что подлинность тиары в Лувре вызывает у него сомнения. Имеются, мол, на шедевре кое-какие несоответствия исполнения рисунка манерам древних мастеров. Куда там! Другие ученые мужи никак не согласились с мнением профессора.

Изина работа?

Между тем, в эти же годы в Одессе разгорается скандал, связанный со старинными ювелирными украшениями. То есть, сами украшения были из настоящего золота и иных драгоценностей, но вот их археологическая подлинность оказалась фикцией. Для придания достоверности в изделия «старины» монтировались подлинные древние фрагменты. Отсюда и пошла «ниточка». Директор Одесского археологического музея на Археологическом съезде в Риге в связи с этим открыто подвергает сомнению подлинность представленной в Лувре тиары. Париж и слушать не хочет доводы ученых. Поглазеть на древнюю святыню туристы по-прежнему идут толпами.

Так продолжалось целых семь лет, пока посетивший Лувр одесский ювелир Лившиц не сообщает французской прессе, что собственными глазами видел процесс изготовления тиары в мастерской его хорошего знакомого — одесского чеканщика Израиля Рухомовского, проживающего на улице Ремесленной, 6. Чеканщик, мол, получил заказ, выполнил его, и понятия не имел, что его тиара будет экспонироваться как работа древнегреческого мастера.

Скандал перешел в громкое следствие. И что же? Нашего одесского чеканщика везут в Париж. Администрация Лувра в шоке: если тиару «состряпал» этот «Изя из Одессы», который, как выяснилось, совершеннейший самоучка, который еще и инструменты сам себе изготовляет, то, получается, они все — невежды.

Французским министерством была создана специальная комиссия, состоящая из видных археологов, ювелиров, граверов и других специалистов. Рухомовского закрывают в отдельном помещении и требуют подтверждения, что она таки-да мастер. Одесский Фаберже в грязь косичками не ударил: по памяти в полной изоляции создал абсолютно идентичный фрагмент тиары. Искусствоведы были в шоке!

А что же наш Изя? Он пояснил, что заказ на тиару он получил от господина из Крыма, который пояснил, что хочет сделать необычный подарок в день юбилея какому-то ученому-археологу. Этот же господин и снабдил ювелира золотом и необходимыми книгами, из которых тот и почерпнул сюжеты для создания своего шедевра. Над тиарой Рухомовский трудился более семи месяцев, за работу ему было уплачено всего 1800 рублей.

Какая тиара? Остроконечная ермолка!

Мы еще раз поведали вам эту уникальную историю, потому что недавно в Одесском музее западного и восточного искусства была представлена книга «Тайна золотой тиары», написанная одесситом Александром Гуном. Моряк с сорокалетним стажем, услышав об этой мистификации века, сделал все возможное, чтобы она стала достоянием города, причем в подробностях. Увы, книга вышла всего лишь в 200-х экземплярах.

Александр Гун отыскал потомков одесского чеканщика, собрал коллекцию фотографий других работ Израиля Рухомовского.

Мы очень рады, что можем добавить несколько любопытных фактов, связанных с «липовой» тиарой и мастером-чеканщиком, о которых мы теперь знаем благодаря Александру Гуну. 

Тиара, изготовленная нашим соотечественником Израилем Рухомовским, покинула Лувр, но не покинула Париж. Она по сей день хранится в Музее декоративного искусства. Кстати, перед тем, как Лувр расстался с подделкой, толпы посетителей повалили в музей увидеть тиару уже не как на головной убор скифского царя, а как «липу» века.

Тиару наш одесский Фаберже вовсе не считал своим лучшим произведением и называл ее «остроконечной ермолкой». Его любимой работой стала крошечная (10 сантиметров в длину) шкатулка в виде гробика со скелетиком (см. фото).

После всей этой громкой истории Израиль Рухомовский, отец шестерых детей, вернулся в Одессу, а потом все-таки «маханул» во Францию, где получил особую медаль за свое искусство и стал очень богатым человеком.

А что же Одесса? Как рассказывает Александр Гун, в нашем прекрасном городе нет ни одной работы Израиля Рухомовского. Сам же автор книги «Тайна золотой тиары» мечтает, чтобы на доме на Ремесленной (Осипова), 6 появилась мемориальная табличка в память об одесском Фаберже, который столь успешно обвел вокруг пальца Лувр в конце позапрошлого века.