За решеткой женщины и дети
Черноморская женская исправительная колония № 74 начинается с дворика и административных зданий. Ничего особенного – чистая территория, в здании – обычные кабинеты, люди в форме, занимающиеся своей работой. Понимание того, что это все же не совсем обычное место приходит чуть позже, когда тебе оформляют пропуск и ты из дворика через специальные двери проходишь непосредственно в зону. На проходной – первое удивление: нужно оставить сумку, мобильный телефон, паспорт, удостоверение работника прессы (на 100% полноценным человеком ты уже себя не чувствуешь)!С собой позволяют взять ручку, блокнот (вспоминаю журналистскую молодость без электронных устройств) и фотоаппарат – на него получено специальное разрешение начальника. Железные двери открываются – проходим, закрываются, замки защелкиваются. Дальше – зона!
Еще с советских времен так повелось, что служба исполнения наказаний была закрыта от глаз общественности, а уж тем более прессы. Обо всем, что происходило за железными дверями и высоким забором, можно было узнать разве что из некоего бандитского фольклора. В последние годы ситуация хоть и с большим скрипом, но меняется. При пенитенциарной системе работают общественные советы, куда входят юристы, адвокаты, психологи, просто неравнодушные граждане. Они проникают внутрь, приоткрывают завесу тайны, указывают на нарушения, помогают осужденным отстаивать свои права.
Недавно к психологу и члену Общественного совета при Южном межрегиональном управлении исполнения криминальных наказаний и пробации Татьяне Петровой обратилась осужденная ЧИК № 74с жалобой на то, что ее полуторагодовалого сына поместили в изолятор Дома ребенка при колонии, где ужасные условия. В результате – малыш все время кричал, она боялась, что он заболеет. С аналогичной жалобой женщина обратилась и в прокуратуру. И там, в ходе проверки, факт действительно подтвердился. Прокуратура вынесла определение, что комната, где находился ребенок, непригодна для проживания по санитарно-строительным нормам.
Вообще о Доме ребенка при женской колонии в последнее время появляется много негативной информации. В основном она распространяется через соцсети. Пишут о том, что дети там голодают, что у них нет вещей и игрушек, что условия, в которых они живут, совсем плохие, что спят они на железных кроватяхи т.д. и т.п.
Вот мы с Татьяной Петровой и отправились проверять: что из этого правда, а что – не совсем!
Малыши будут жить с мамами! Если благотворители сделают ремонт…
Сразу скажу – разговоры об ужасных условиях не подтвердились! Железных кроватей в Доме ребенка нет, причем, как заверяет главврач, их нет еще с социалистических времен. Все комнаты: и спальни, и игровые – отремонтированы, с нормальной мебелью и множеством игрушек. Проблем с питанием также не существует. Питание полностью финансируется государством, даже усиленное, учитывая то место, где находятся дети.
– Мы обеспечены смесями для грудничков, – заверяет главный врач (или, как он здесь называется – начальник) Дома ребенка Сергей Григорьев, – старшие дети постоянно получают мясо, курицу, яйца, другие необходимые продукты. Но это не означает, что у нас нет других проблем…
На сегодняшний день Дом ребенка при ЧИК № 74 рассчитан на 100 детей от нуля до трех лет. Дети, пребывающие в нем, разделены на три группы. Первая: от рождения до 6 месяцев, вторая: от 6 месяцев до полутора лет и третья: от полутора до 3 лет. Сейчас в Доме ребенка 22 малыша.
Советская система исполнения наказаний когда-то еще разработала такой порядок, при котором мамы-осужденные, хотя официально числятся в декрете и на работу в колонии не ходят, в то же время со своими детьми совместно не живут. Дети пребывают в общих группах и ими занимается персонал – медсестры и нянечки (последние, кстати, из числа заключенных, так как вольнонаемные работники на подобные места не спешат). Мамы имеют право проводить со своими детьми 4 часа в сутки – два часа до обеда и два часа после обеда. В основном, они просто с малышами гуляют. Во внутреннем дворике колонии для этого обустроены детские площадки.
– Сейчас мы пытаемся обеспечить совместное проживание мам и детей, – говорит Сергей Григорьев. – Это сопряжено с целым рядом сложностей. Во-первых, чисто технических – комнаты совместного проживания нужно оборудовать. В данный момент мы ищем благотворителей, имеющих возможность производить ремонтные работы. Нам нужно из больших помещений, в которых сейчас располагаются общие спальни, сделать несколько маленьких, где будут жить две мамы и два ребенка. Государство на такие преобразования ни копейки не дает. Ну и еще одна сложность, о которой я тоже думаю, чисто психологическая: как поведут себя мамы, когда ребенок полностью окажется у них на руках? Как они будут ладить в одной комнате между собой, когда, например, чей-то малыш уснул, а чей-то кричит? Но, в то же время, несмотря на сложности, я уверен, что эту идею надо воплощать. Ребенок должен жить с мамой! Это органично! Это на пользу и женщине и малышу. А трудности преодолимы, стоит только начать!
Детские вещи есть. Лекарств, подгузников, средств гигиены – нет!
Еще одна из существенных проблем Дома ребенка – персонал. На сегодняшний день тут имеется свободная ставка врача-педиатра. Недавно уволились две медсестры.
– Люди сюда не идут, – сетует главврач. – И это вполне объяснимо. Очень низкие ставки. Когда-то, при социализме, здесь хорошо платили. Сейчас – совсем мизер. У меня со всеми надбавками выходит около 5 с половиной тысяч гривен месяц. А график работы – с 8 утрадо 5 вечера. У обычного врача тоже при полной загруженности будет не больше 4 с половиной. У медсестры еще меньше. Кто пойдет? В основном работают люди, которые здесь уже 20 – 30 лет, просто потому что привыкли, любят детей.
Сергей Григорьев возглавляет Дом ребенка 2 года. До этого врача здесь вообще не было. За детьми ухаживали медсестры. Если дети заболевали, поставить диагноз и лечить их было некому. Поэтому малыши из учреждения часто попадали в больницы, в Областную детскую больницу, в инфекционную. Сейчас назначения делаются на месте, детей лечат, соответственно в больницы они попадают гораздо реже. Но! Существует еще одна большая проблема – лекарств в Доме ребенка нет. Государство ими не снабжает вообще! Даже жаропонижающих нет, даже элементарных антибиотиков! Все это достают через спонсоров, через неравнодушных людей.
– Такие люди находятся, – заверяет Сергей Григорьев. – В принципе, мы справляемся. Я звоню, говорю, что нам надо, и лекарства привозят. Во многих других вопросах тоже помогают. Недавно у нас сгорели сразу два бойлера. Группа осталась без горячей воды. Я обзвонил наших благотворителей – купили! Спасибо!
Одесситы – люди добрые и отзывчивые! Как выяснилось, помощь Дому ребенка оказывают в таком объеме, что от некоторых позиций уже приходится просто отказываться! Например, детские вещи. Несмотря на то, что ими государство здешних детей тоже не обеспечивает, вещей одесситы собрали столько, что хватит на несколько лет вперед! Причем, вещи очень приличные. Все малыши – я сама в этом убедилась – одеты хорошо.
Ноесть позиции, которые всегда нужны. Это подгузники до 15 кг, средства гигиены: стиральный порошок, детские шампуни, детское мыло, опять же – лекарства. Тут, сколько не передавай – все уйдет в дело.
Карантинное отделение, в котором иногда нет свободных мест
Отправляемся проверять ту комнату, на которую пожаловалась осужденная. По дороге главврач объясняет, что такое карантинное отделение, что такое изолятор и для чего они существуют.
– Карантинное отделение у нас не для больных детей. Здесь находятся здоровые дети, но те, которые либо только поступили, мы должны убедиться, что у них нет опасной инфекции, либо выезжали вместе с матерями и тоже были в контакте с внешним миром. Наши осужденные часто ездят в другие города, на суды по пересмотру дела, например. Детей берут с собой, потом возвращаются. И тогда малышей вновь помещают сюда на определенное время.
А изолятор – это как раз помещение для больных детей, это отдельные боксы, с туалетом, в которых предусмотрено два входа для медицинского персонала.
Ребенок пожаловавшейся женщины должен был попасть в карантинное отделение. Но, к сожалению, оно было заполнено. И мы поместили его в изолятор.
А вот и комната, которую мы пришли проверять.Комната изолятора! Нет, здесьне течет вода по стенам, нет сырости или грибка, нет всего того, о чем сразу подумалось лично мне при словосочетании «ужасные условия». Здесь все чисто и отремонтировано, так же, как в помещениях карантинного отделения. Но…но только это не комната в полноценном смысле слова! Может быть, медработники в этом разбираются лучше и у них свои представления, как должен выглядеть бокс. Но для обычного человека это просто часть коридора, как бы отгороженная под жилье. Здесь действительно с двух сторон стеклянные двери, но нет окна. Соответственно, нет нормального освещения, нет возможности полноценно проветрить. Наверное, можно понять маму, которая не захотела, чтобы ее здоровый ребенок жил здесь.
– Что поделаешь, у нас просто не было места, – объясняет главврач – И пока мы не переведем наших малышей на совместное проживание с мамами, вполне могут и дальше возникать ситуации, при которых в карантинном отделении будет много детей. И эту комнату все равно придется использовать.
Когда мы уходили, у осужденных мам наступило время прогулки с детьми. Пестрая детвора высыпала во внутренний дворик, сразу наполнив его звонкими голосами и радостной суетой. Дети гонялись друг за другом, играли и резвились, как самые обыкновенные малыши. Да они и есть обыкновенные малыши! Дети! Они такие… дети! Они хохочут и пока еще совершенно не понимают, где они и что их ждет. Маленькие, невинные создания в тюрьме – это уже само по себе страшно. А ведьтри года за решеткой – это,возможно, лучший период их жизни. Здесь они хотя бы видят маму! Хоть на пару часов, хоть на прогулку, но мама приходит. Мама одевает, мама водит за ручку по дворику, мама говорит ласковые слова, мама – любит! Дальше – бездна! Ровно в три года их отбирают и увозят в обычный детдом. А маме вполне может быть еще лет десять сидеть! Этот момент – кошмар! Конечно, кому-то везет больше – мама освобождается и выходит вместе с ним. У кого-то все же находятся родственники на воле, готовые забрать. Но большинство подопечных тюремного Дома ребенка отправляются в детские дома. Вот это и есть самое страшное в данном заведении! Все остальное можно отремонтировать, приобрести, починить, подлатать… Можно попросить у спонсоров – владельцев крупных фирм, можно обратиться к отзывчивым одесситам! В подобном же вопросе и вся доброта горожан не поможет. Это закон! Дети старше трех лет не могут жить в тюрьме, даже если единственный родной человек – мама – остается там! Эх, думали б об этом мамы… до того, как попасть сюда!
P.S. Для тех, кто имеет желание и возможность оказать помощь Дому ребенка при женской исправительной колонии, контактный телефон: 779 99 48.
