Если бы мы выбирали главное событие лета 2024-го, то бесспорный фаворит в этой номинации обнаружился бы без труда: дерзкая операция ВСУ в Курской области. Впервые за много месяцев наши соотечественники ощутили подзабытый вкус победы на поле боя. И впервые за все время войны с Россией регулярная украинская армия ступила на вражескую территорию.
Этот неожиданный поворот застал врасплох не только нашего противника, но и нас самих. Украинцы настолько привыкли ассоциировать слово "оккупант" с российскими агрессорами, что казалось кощунством применить этот термин к нашим собственным военнослужащим.
Кто-то вопреки здравому смыслу писал об "освобожденных" населенных пунктах на вражеской Курщине: и Комиссии по журналисткой этике даже пришлось выступить с соответствующими разъяснениями. Хотя вообще-то каждый мог вспомнить, что в 1945 году в Германии союзники тоже были самыми настоящими оккупантами – и территорию Рейха разделили отнюдь не на "освобожденные", а на оккупационные зоны.
Оказавшись в непривычной для себя роли оккупационных войск, вооруженные силы Украины впервые вступили в непосредственный контакт с гражданским населением страны-агрессора. То, что раньше обсуждалось лишь в теории, внезапно стало практикой.
И это актуализировало две альтернативные концепции, бытующие в украинском обществе с первых месяцев полномасштабной войны: "око за око" и "мы – не они".
"Око за око" предполагает, что украинский ответ на российские военные преступления должен быть максимально симметричным. Как они поступают с нами, так и мы должны поступать с ними. Если, вторгшись на нашу землю, Россия попирает нормы международного права и международного гуманитарного права, то этими нормами вполне может пренебречь и Украина. Если страна-агрессор нарушает все возможные правила, то, отражая вражеское нашествие, украинцы тоже не должны сковывать себя какими-либо правилами.
А "мы – не они" подразумевает ассиметричный ответ украинцев на вооруженную агрессию против нашей страны. Что бы ни делали российские захватчики в Украине, это не повод "зеркалить" действия врага. Если российское государство и российская армия попирают нормы международного права и международного гуманитарного права, это не освобождает Украину от необходимости придерживаться цивилизованных правовых норм. И даже если наш противник не признает никаких правил, Украина все равно должна эти правила соблюдать.
За последние два с половиной года адепты обеих концепций не раз сталкивались друг с другом в публичном пространстве.
Приверженцы войны без правил обычно предпочитают эмоциональную риторику и взывают к сердцу.
Сторонники войны по правилам чаще оперируют рациональными аргументами и апеллируют к холодному рассудку.
Приверженцы войны без правил ориентируются на глас отечественных социальных сетей.
Сторонники войны по правилам уделяют большее внимание зарубежному общественному мнению.
Приверженцы войны без правил хотят, чтобы гражданское население РФ испытало на себе все то, что пришлось испытать гражданскому населению Украины.
Сторонники войны по правилам не хотят, чтобы наши военнослужащие хоть в чем-то уподобились военным преступникам из армии РФ.
Приверженцы войны без правил требовали не брать вражеских солдат в плен – всякий раз, когда появлялись новости об убийствах наших пленных россиянами.
Сторонники войны по правилам не уставали успокаивать разгоряченных сограждан о напоминали о необходимости пополнять украинский обменный фонд.
Приверженцы войны без правил призывали бить по российским больницам после варварского удара россиян по столичному "Охматдиту".
Сторонники войны по правилам считали более адекватным ответом удары по российским военным аэродромам.
Приверженцы войны без правил нередко ссылались на опыт воинственного Израиля, который не всегда дружит с международным правом и международным гуманитарным правом.
А сторонники войны по правилам замечали, что после 07.10.2023 Израиль фактически проиграл информационную битву за европейские симпатии; зато Газа успешно приватизировала роль невинной жертвы.
Затем последовало наступление ВСУ в Курской области, и споры о войне по правилам и войне без правил вышли на качественно новый уровень. Одни из нас изучают комментарии юристов и правозащитников: о том, как должна выглядеть правильная оккупация; какие обязательства она налагает на Украину; что наши вооруженные силы могут делать на вражеской земле и чего не могут. А других от подобных рассуждений просто тошнит. Если Украине представился шанс отомстить за страдания наших мирных граждан, то разве кто-то вправе ограничивать эту священную месть?!..
Выбирая между "око за око" и "мы – не они", украинское общество спорит о справедливости и цивилизованности, о морали и гуманизме. Но прежде всего спор идет о том, воюет ли Украина лишь за свое собственное выживание – или все-таки за что-то большее.
И международное право, и международное гуманитарное право – это история об общих интересах. О надежде для сотен миллионов людей в разных уголках планеты Земля.
Пока наша страна воюет по правилам, она сражается за общие интересы и за общую надежду. Мы демонстрируем, что вопреки всем стараниям России, отторжение чужих территорий и преступления против гражданского населения остаются чем-то ненормальным. А, значит, у кого-то в современном мире сохраняется шанс не стать жертвой агрессии и военных преступлений. Не отказываясь от международных правовых норм в разгар жестокой войны, Украина защищает не столько себя, сколько других.
Напротив, гипотетический отказ украинцев воевать по правилам будет означать, что чужие проблемы нам глубоко безразличны. Если международное право не защитило нас самих от российского вторжения; если международное гуманитарное право не защищает наши собственные города от преступных вражеских ударов и не спасает наших пленных от пыток; то соблюдение международных правовых норм – не наша забота. Мы воюем только за себя: и воюем так, как считаем нужным.
Вероятно, чисто эмоционально такой шаг Украины можно было бы понять. Но в этом случае возникнет закономерный вопрос: а почему другие страны мира должны оказывать поддержку Украине, которая воюет только за себя – и ни за кого больше?
Михаил Дубинянский
